В общем, Рольф Гроссман отнюдь не пользовался симпатией среди сотрудников «ВиндПро». Он рылся в столах, подслушивал, мочился на автомобили в подземном гараже и делал двусмысленные замечания, уровень приличия которых снижался с ростом степени опьянения. Женщины-сотрудницы старались не встречаться с Гроссманом наедине. Пия внимательно слушала и время от времени делала записи. Эти сведения разительно отличались от того, что рассказывал о своем ночном стороже Тейссен.

– Это была настоящая свинья, – заключила Таня Симич, поморщившись. – Никто не мог понять, почему все это сходило ему с рук.

Кирххоф задумалась. Может быть, за подобной терпимостью Тейссена крылось нечто иное, нежели дружеские чувства и сострадание, в чем он пытался ее уверить? Почему он не сказал ей правду? Пия поблагодарила Таню Симич за предоставленную информацию и отправилась на поиски Кема Алтуная. Рано или поздно она выяснит, почему Тейссен лгал ей.

Внезапно Пия почувствовала внутренний зуд, возникавший у нее каждый раз, когда она сталкивалась с делом, предугадать подлинные масштабы которого не представлялось возможным. Было очевидно лишь одно: это не несчастный случай. Они охотятся на убийцу.

Фрауке Хиртрайтер аккуратно застелила маленький столик скатертью, поставила на него тарелку и выложила на нее из картонной коробки пиццу с пармской ветчиной, сардельки и сыр. Нужно было соблюдать определенный стиль. Конечно, Фрауке могла бы пройти несколько метров по Лимбургерштрассе и пообедать в пиццерии, но ей не хотелось сидеть за столом в одиночестве на публике и привлекать к себе внимание. С радостным предвкушением она созерцала пиццу, этот хрустящий круг с золотисто-желтыми пятнами расплавленного сыра и полосками ветчины. Отрезала кусочек, вонзила в него вилку и уже собиралась поднести его ко рту, как вдруг раздался стук в заднюю дверь. Проклятье! Кто бы это мог быть? Фрауке не терпела, когда ее отрывали от еды. Выругавшись, она поднялась со стула, вразвалку подошла к двери и повернула ключ в замке. За дверью она увидела мужчину, непринужденно опершегося на перила и обнажившего в широкой усмешке неестественно белые зубы.

– Что тебе нужно? – недружелюбно спросила Фрауке.

– Привет, сестричка. Хорошо же ты меня встречаешь.

Фрауке с недоверием смотрела на младшего брата. Маттиас появлялся у нее в основном когда у него возникала та или иная проблема. Ей это было хорошо известно.

– Я обедаю. Так и быть, заходи.

Она вернулась обратно в офис. Маттиас Хиртрайтер вошел, закрыл за собой дверь и остался стоять на пороге, держа руки в карманах.

– Ты похудела, – сказал он все с той же улыбкой. – Хорошо выглядишь.

Фрауке презрительно хмыкнула и принялась за пиццу.

– Не заговаривай мне зубы, – невнятно произнесла она с набитым ртом. – Мне и без тебя известно, как я выгляжу.

По ее подбородку текли капельки жира. Она небрежно смахнула их тыльной стороной ладони и окинула взглядом брата. Загар, светлый полотняный костюм, рубашка с расстегнутым воротом и светло-коричневые ботинки делали его похожим на денди. Ему не хватало только соломенной шляпы – с ней он выглядел бы пришельцем из двадцатых годов прошлого века.

– Ну, говори же, что тебе нужно. Ты ведь пришел не просто так.

– Хорошо. – Он подошел к столу и сел напротив нее. – Мне сегодня позвонили.

– Так. – Фрауке ела второй кусок пиццы. По ее последним сведениям, фирма брата, производившая системы охранной сигнализации, процветала. Его дети учились в частной школе. Он был членом Лионского клуба, гольф-клуба и многих других престижных обществ и объединений, что обеспечивало ему солидную репутацию и способствовало успешному бизнесу. Его семья проживала на роскошной вилле, и он без всякого стеснения выставлял свое благополучие напоказ.