Тут весьма кстати обнаружились, как выражается моя тетя, «удобства». На двери дамской комнаты была табличка «ледис», мужской – «джентльменс». Естественно, когда устраиваешь прием на сто человек, приходится развесить везде указатели. Я посетила комнату для «леди» и задумалась. Набрала номер мобильного Ивана, но тот не отвечал. Не хотелось бы смущать гостей Елизаветы Киприановой, но, похоже, придется.

Я постучала в дверь с надписью «джентльменс», но ответом мне была тишина. Тогда я толкнула дверь и вошла. Что ж, стоит признать, что, несмотря на старинный лоск и аристократический вид, особняк Киприановых был вполне современным с точки зрения удобства. Во всяком случае, сантехника тут была новая и дорогая.

Я поспешно покинула комнату для джентльменов. Не хватало еще объясняться, зачем это переводчицу понесло в такое странное место… Но где же все-таки Иван? Единственное разумное объяснение не подтвердилось. Может быть, Хрусталефф осматривает особняк в компании хозяйки?

Я медленно двинулась по коридору, легонько касаясь дверей. Если комната была заперта, я шла дальше, если дверь поддавалась, я заглядывала в комнату. Когда устраиваешь прием, большинство дверей придется закрыть, чтобы избежать неудобных ситуаций. Вот и здесь открытыми оставались только те комнаты, которые хозяйка приготовила для гостей – в некоторых стояли кресла и диваны, пепельницы на столиках, в других, предназначенных для дам, туалетные столики и зеркала.

На втором этаже не было ни единого человека. Я поднялась на третий. Здесь не было предназначенных для гостей комнат – очевидно, на третьем этаже располагались покои хозяйки и членов семьи. Мои туфли бесшумно ступали по ковру. Стены были отделаны вишневыми панелями, старинные плафоны люстр совершенно не подходили для коридора – они могли бы украсить любой парадный зал. Кто-то в этом доме очень ценил комфорт и красивые вещи, знал в этом толк и был готов потратить немалые деньги на оформление особняка… Мое внимание привлекла дверь в конце коридора. Она была полуоткрыта, и полутьму прорезала полоска лимонно-желтого света. Латунная ручка призывно блестела.

Я прислушалась, но все было тихо. Ни голосов, ни шороха одежды. Скорее всего, комната пуста – люди ведь всегда производят какой-то шум. Я легонько постучала и, поскольку никто не отозвался, толкнула дверь.

Сидящий за столом человек поднял взгляд и жестом пригласил меня войти. В комнате он был один – старик в бархатном винно-красном халате и черном берете на белоснежных волосах. Горбоносый хищный профиль, проницательный взгляд маленьких черных глаз. Он напоминал постаревшего Фауста, тем более что перед ним на столе лежала горстка монет, стояла шахматная доска, песочные часы и самый настоящий череп.

– Входите, прелестная незнакомка, – насмешливо произнес старик, вполне молодо посверкивая глазами. – Насколько я понимаю, вы – гость на этом пресловутом приеме по случаю тридцатипятилетия моей дочери?

Возможно, витиеватая речь и была игрой и чистой воды притворством, но вот то, насколько легко он произнес «тридцатипятилетие», несомненно выдавало в старике человека не только образованного, но и привыкшего говорить на публике.

– Простите, если я вас потревожила, – осторожно проговорила я. В самом деле, пожилому человеку может не понравиться, что я так свободно разгуливаю по его дому.

– Вы ничуть мне не помешали! – вскинул подбородок старик. – Не такая уж я развалина, чтобы присутствие красивой женщины могло мне помешать.

Я пристально разглядывала шахматную доску, а старик так же внимательно изучал меня.