И только разум твердил, что никто не был обязан меня любить и ждать, никто не был обязан смотреть на меня влюбленными глазами и пожелать со мной личного разговора, никто не был обязан хранить верность после моей пропажи… Да я сама, разве я была монашкой? Разве отказывала себе в удовольствии? Разве не увлекалась другими? Разве не чувствовала страсть и возбуждение с ними в постели?

К чему тогда эти черные чувства? Почему я испытываю злость и желание мести вместо того, чтобы спокойно расплатиться по счетам?

Мягкий полог под ногами безмолвствовал. Уже несколько сотен лет по нему не ступали лапы крупных животных и ноги людей под влиянием остаточного магического фона лабиринта. Немаги его боялись, а животные неотвратимо стремились к нему и потом не могли выбраться из цепких сетей, из-за чего неотвратимо погибали, если местные жители не успевали их спасти. В конце концов, крупной дикой живности на острове не осталось.

Сосновый бор напоминал родные леса, только местные сосны были более высокими с зеленовато-серебристыми иголками и серыми шишками с прожилками белесо-серой субстанции – смолы, нередко использовавшейся филигранниками и зельеварами. Можно было бы собрать немного на будущее, но не в таком настрое, когда глаза застилает мокрая пелена, щеки – в дорожках слёз, и вот-вот вместо прерывистого дыхания из груди станут доноситься всхлипы.

И только когда я споткнулась о корягу и едва не полетела носом в землю, я сдалась. Обессиленно упала на моховую кочку, облокотилась о ствол сосны и, словно бы меня кто-то мог увидеть, спрятала лицо в ладонях, больше не борясь с эмоциями. Непрошенные слезы всё же полились водопадом. Сколько я не плакала? Года три? Всё было нормально, я научилась жить, я смирилась с тем, что жизнь – это не мешок с подарками от Деда Мороза, и она совсем не обязана заканчиваться хэппи эндом. Я приняла неприятную правду, я была уверена, что приняла… откуда же тогда эти слёзы?

«Обсудите организационные вопросы…»! Куда уж нам до вашего благостного взора, Амирр! Разве я стою того, чтобы задержаться и обсудить хотя бы будущую работу, важную для демонского народа? Видимо, не стою.

Как я вообще смогла обсудить план работы с претендентом Ишмерром в том состоянии после ухода некроманта, когда внутри образовалась черная дыра и стала затягивать в себя всё хорошее, накопленное годами? Где находила нужные слова?

Какие-то зачатки логики у меня оставались, и я смогла донести мысль, что для работы мне нужен целительский артефакт, для диагностики состояния пациентов. От присутствия во время работы целителя отказалась. Также мы договорились о том, что место работы с демонами будет пустынное, а демонов желательно временно оставлять в путах, но без охраны, чтобы я могла оставаться с ними наедине. Помощник обещал свести меня с доверенным артефактником и пригласить на осмотр места в ближайшие дни. А его руководитель перенес встречу на время после старта подготовительных работ… но я старалась об этом не думать, не желая снова врать другим людям в глаза.

А Раян меня не выдал… всё понял, но не выдал. Вообще ничего не сделал – ни хорошего, ни плохого. Понял, что я не планирую причинить вред его народу и словно бы дал молчаливое согласие находиться в его мире на моих невысказанных условиях сохранения тайны.

Ему и не привыкать, наверное. Это же Смешанные земли, каких тут только народов нет… И большинство родов имеют за плечами темное прошлое и сомнительную репутацию, какими бы положительными они ни стали поколения спустя.

Ладно, случилось всё как случилось. Двуединая мать и не обещала никому, что будет легко. Мой бог тоже мне не обещал простой жизни, с крещения готовил к испытаниям и терпимости.