Мальчику всё было интересно. Он крутил головой, осматривая кучи снега за расчищенными дорожками, чёрный кованый забор с узорами, машины и жёлтые округлые автобусы, снующие за забором. Ему было приятно слышать шум, так отличавшийся от тишины в палате. Начиналась новая жизнь, и начиналась она с невыносимой боли, скручивающей ноги в судорогах, заставляющей руки сжимать одеяло до хруста в суставах, с боли острой, пронзающей всё тело – от пяток до макушки и заставляющей хрустеть зубами в попытке вытерпеть, а потом кричать до слёз и пота, которые градом катятся по лицу, перемешиваясь в районе подбородка.

Боль сопровождала Алёшу и была его главным препятствием возможности ходить самому. Бабуля была безжалостна: утро начиналось с массажа ног, её сильные руки прачки выжимали кровь из дряблых мышц, двигали и растягивали сухожилия и связки. Потом была зарядка для суставов. И самое главное достижение зимы – давление ногами на бабушкину необъятную грудь.

После массажа и гимнастики бабушка садилась на край кровати, сгибала его ноги в коленях, ставила к себе на грудь и говорила:

– Толкай, дави изо всех сил.

Алёша давил, вцепившись в одеяло, до белых от напряжения костяшек пальцев, до пота, который ручейками скатывался под пижаму, образуя лужицу под поясницей. Жал, давил, толкал и чувствовал покалывание в стопах, боль в икрах и напряжение в бёдрах. Но ведь чувствовал!

Так проходило каждое утро бесконечной зимы и весны, а когда совсем стаял снег и стали появляться первые почки на деревьях, начался следующий этап боли – боль от отчаяния. Бабушка брала его подмышки и поднимала из коляски, обняв со спины, прижимала к себе и говорила:

– Иди.

Алёше нужно было самому, опираясь на окрепшие после массажа и тренировок ноги, передвигать ими по асфальтовой площадке подземного гаража. На его тренировки прибегали посмотреть мальчишки и девчонки со всего двора. Ничего не получалось. Бабушкина спина быстро уставала, ноги не хотели слушаться, слёзы отчаяния катились по щекам.

Однажды, когда они вышли утром из подъезда и бабушка привычно посадила Алёшу на скамеечку возле двери, чтобы скатить коляску по двум ступенькам и перенести его снова в неё уже на асфальте тротуара, они увидели, что соседи – дядя Коля и дядя Слава, жившие в их девятиэтажке на третьем и пятом этажах, строгают бруски и забивают их в свежевырытые ямки на небольшой игровой площадке, приютившейся ровно в середине прямоугольника, образованного их домом и ещё тремя соседними.

Они подъехали поближе, разговорились и узнали, что соседи делают специальный станок для Алёши, чтобы он учился ходить. Станок представлял собой два горизонтальных отполированных мелкой шкуркой бруса, которые опирались по краям на вкопанные в песок столбики высотой около метра.

Когда они закончили, дядя Слава подкатил коляску с Алёшей к краю брусьев, поднял мальчика и, наказав крепко держаться за брусья руками, отпустил. Алёша держался на прямых крепких руках за брусья, а ноги свисали, едва касаясь земли кончиками никак не желающих двигаться пальцев, запрятанных в ботинки. Дядя Слава объяснил, что в армии служил десантником и видел, как в госпитале так занимались бойцы после травмы ног. Задача была на словах простая: пройти, опираясь на руки, по всей длине брусьев. Стараться перебирать ногами, постепенно перемещая вес с рук на ноги.

Начались суровые будни. Каждое утро после массажа и гимнастики Алёша по несколько часов в день ходил на брусьях вперёд-назад. Потом ехал на коляске домой и ждал, когда придёт из школы его учительница Наталья Александровна, чтобы объяснить новые темы и дать домашнее задание, которое после с удовольствием выполнял, ведь это было единственное занятие, не причинявшее боли.