И все же она была рада, что Эврета там не оказалось. Что убили других стражников.

– Благодарю, – выдохнула она. – Ваша доброта делает этот день более сносным, сэр Хейл.

В тот день Левана произнесла эти слова, обращаясь к множеству других гостей. Жалея, что не догадалась сказать что-то более важное, она добавила:

– Полагаю, вы знаете, что были любимцем моего отца.

Левана не знала, правда ли это, но смягчившийся взгляд Эврета сделали эти слова правдивыми, как ей того и хотелось.

– Я продолжу преданно служить вашей семье.

Эврет отпустил ее руку. Левана чувствовала, как покалывает кожу в том месте, где он прикасался к ней.

Но вместо того, чтобы выразить теперь свои соболезнования Чэннери, Эврет повернулся и жестом подозвал девушку, стоявшую чуть в стороне.

– Полагаю, вы не знакомы с моей супругой. Ваше Королевское Высочество, принцесса Левана Блэкберн, – это Солстис Хейл. Сол, это Ее самое очаровательное Высочество, принцесса Левана.

Левана почувствовала, как внутри у нее все сжалось, внутренности будто пронзило ножом, но она заставила себя улыбнуться и протянуть руку. Солстис сделала реверанс, поцеловала ее пальцы и что-то сказала, но Левана не слушала. Она знала, что Эврет женился несколько лет назад, но не придавала этому значения. В конце концов, ее родители были женаты, но не испытывали друг к другу особой любви. Да и что такое жена в мире, где любовниц столько же, сколько служанок, а моногамия – такое же редкое явление, как затмение Земли?

Но теперь, увидев жену Эврета, Левана заметила три вещи, которые заставили ее переосмыслить все, что она о ней думала.

Во-первых, Солстис была невероятно красива, но ее красота отличалась от той, которую создают чары. У нее было живое лицо, изящно изогнутые брови, медовая кожа. Она распустила волосы по случаю похорон, и густые темные локоны доходили почти до пояса.

Во-вторых, Эврет смотрел на нее с мягкостью, которую Левана никогда не видела в глазах мужчины, и этот взгляд разжег в ней мучительную тоску.

В-третьих, супруга Эврета была беременна.

Об этом Левана не знала.

– Рада знакомству, – машинально произнесла Левана, но ответ не услышала.

– Сол работает швеей в районе АР-4, – с гордостью сказал Эврет. – Она сшила несколько платьев для ваших гостей.

– Ах да, я… Припоминаю, моя сестра говорила о новой и довольно популярной швее в городе…

Левана увидела, как лицо Солстис просияло, и это лишь усилило ее ненависть.

Она не запомнила ничего из этого короткого разговора, но увидела, как Эврет положил руку на спину жены. Жест выглядел оберегающим, и лишь тогда Левана заметила хрупкость Солстис, в первые секунды скрытую ее красотой. Она была слабой, ее утомили похороны и беременность. Эврет с обеспокоенным видом что-то прошептал жене, Левана не разобрала слов. Затем пара подошла к Чэннери.

Левана повернулась к гостям, ожидающим ее внимания. Очередной скорбящий, очередные теплые слова, очередная ложь. Ложь, кругом одна ложь. Левана двигалась машинально – кивнуть, протянуть руку, пробормотать слова благодарности. Очередь постепенно уменьшалась. Ее сестре все больше надоедало притворяться печальной, хихиканье и кокетливые слова заглушали негромкое бормотание толпы под голограммой родителей, дающих брачный обет.

Моногамия. Верность. Настоящая любовь. Левана сомневалась, что хоть раз видела ее – разве что в сказках, которые слышала в детстве, или в вычурных спектаклях, которые иногда устраивали, чтобы развлечь двор. Но быть желанной – настоящая мечта. Иметь человека, который смотрит на тебя с таким обожанием. Чувствовать, как его рука поддерживает тебя, без слов заявляя, что ты принадлежишь ему, а он тебе…