Говоря о России, я не могу не сказать о том, что губило эту страну больше, чем войны и жестокие правители – это алкоголь, а точнее, водка. Жидкость, которая спровоцировала многие социальные проблемы, вызвала падение нравов и довела страну до гуманитарной катастрофы, и при этом является негласным символом этой страны.

Я удивлен, почему за многовековое существование водка не была изображена на гербе хотя бы какой-нибудь деревушки. Возможно, где-то на просторах страны такое и существует, не знаю, я не силен в геральдике.

Одна из тех самых бутылок водки стояла в компании еще трех ее стеклянных полулитровых клонов на столе у пары немолодых мужчин, которые праздновали наступление Нового года.

Это был тот тип людей, которые рождались ради водки, но их здоровье губила не она, а работа и любая умственная нагрузка, но без последних им было тяжело получить заветную бутылку. К слову, они и тогда работали и мужественно охраняли старое разбитое сооружение, в котором другие люди пытались действительно работать.

Услышав крики, один из них вышел из каморки в коридор и увидел бегающих женщин в белых халатах и охвативший весь коридор огонь, который испугал его намного больше, чем истерически мечущиеся женщины.

Он решил тоже побегать и посмотреть, что происходит. В пустых палатах полыхал огонь, и он уже хотел побежать к выходу, как услышал женский крик, перекрывший весь остальной шум паники. Это был страшный, мучительный, панический рев.

Побежав на звук, он попал в большую палату с лежащей у окна, жутко кричащей молодой девушкой и старенькой перепуганной женщиной в халате.

– Где Петрович? – спросил он.

– Врач убежал! – дрожащим голосом ответила женщина.

Охранник немного протрезвел и вспомнил, что работает в родильном отделении №9.

– Скотина гиппократовская! Он оставил ее рожать и убежал?

– Мы можем сгореть заживо, нам тоже надо бежать! – ответила женщина.

– А-а-а-а-а… – страшно завыла роженица.

– Нет, старая, я не позволю. Принимай роды сама.

– Ты, пьянь, совсем ошалел. Я же не могу одна, я же только с врачом…

– Возраст позволяет, нечего тут уметь. Не примешь, так и останешься тут гореть, – охраннику удалось перекричать роженицу, хоть это было и непросто.

Старая женщина решительно села напротив пациентки, и строго прикрикнула:

– Тужьтесь!

– Правильно. Работай, – охранник увидел на полке небольшую мензурку с надписью «спирт» и посмотрел на стакан на столе. Сделав глоток и убедившись, что в стакане вода, он залил в него содержание мензурки и разом выпил.

– Сегодня же не твоя смена? Как ты здесь оказался? – спросила акушерка, не отводя глаз от роженицы.

– Поменялся. Вася решил с семьей от метить Новый год. У меня никого, и мне все равно, тем более в праздник больше платят.

– Тужься, я не хочу сгореть здесь заживо! – причитала старая женщина.

Тем временем огонь начал охватывать палату и охранник в пьяном порыве сорвал занавески и попробовал ими затушить огонь, но его действия скорее придали пламени еще больший размах.

– Есть, головка пошла. Тужься сильнее, – радостно подбодрила акушерка.

– А-а-а-а-а-а – продолжала выть девушка.

Подойдя поближе к рожавшей, охранник испугался темной волосатой головешки ребенка, которая пролезала к жизни, и быстро вернулся на прежнее место, пытаясь бороться с огнем.

Когда голова уже вылезла, женщина подозвала охранника:

– Иди сюда. Помоги его вытащить!

– Я никогда этого не делал и я даже без перчаток.

– Ничего, не боись! Просто возьми его, шлепни по заднице и положи на грудь матери.

Охранник на удивление нежно вытащил ребенка, шлепнул его, и положил на грудь к затихшей матери. Охранника ужаснула огромная синюшная пуповина и он отвернулся.