7

– Что-то, брат, ты мне совсем не нравишься последнее время!

У Веньки было очередное увлечение – культура хиппи из 70-х годов прошлого века. Все люди у него теперь были братьями и сёстрами, а сам он косил под Джона Леннона. Даже подружку себе завёл – вылитая Йоко Оно^>19.

Володька уже давно не переживал из-за частой смены жизненного курса друга – художник, творческая натура, куда ж без закидонов. А то, что он сказал, было неоспоримым фактом. Сам себе в последнее время Володька тоже не нравился. И кто бы мог подумать, что такая фигня произойдёт из-за безобидной поездки на экскурсию, в которую и попал-то совершенно случайно? Не поехал бы – не встретил бы там Юлю и дальше тоже ничего бы не было. Покатался, подышал свежим воздухом, вернулся на работу посвежевшим, отдохнувшим, в благодушном настроении, готовый к новым трудовым подвигам. Не рычал бы сейчас на подчинённых, как раненый лев. Не обидел бы Маринку хладнокровным разрывом. Не валялся бы часами на диване в мастерской друга, поскольку и дома одному было тошно, и на людях хотелось выть от тоски. А тут вроде и кто-то живой рядом есть, и в тоже время не пристаёт с расспросами, в душу не лезет, так только, иногда, отпускает в пространство реплику, на которую можно не реагировать.

И какой чёрт его понёс на эту экскурсию? А началось-то всё как весело! Спуск на санках по ночному лесу… Детство вспомнилось… Сосиски, которые он не ел тыщу лет, с этого самого детства. Блин, вкусно-то как было! Аж под ложечкой засосало… Нет, это скорее всего от голода засосало. На работе он хоть обедал на автомате, а по выходным не помнил когда ел, что ел и ел ли вообще…

А потом дегустация сидра. Из яблок. Из груш. Из сливы. Из винограда. Из малины. Из персика. Из рябины. Из имбиря. Из орехов. Из бузины. И даже из еловых шишек и сосновой хвои. И чёрт знает из чего ещё. Как наклюкался, казалось бы, детской газировкой, и сам не заметил. Пришлось сфокусировать взгляд прямо перед собой, выбрав точку на противоположной стене, чтобы не оконфузиться перед иностранцами. Врёшь! Русские не сдаются! И от какой-то там вашей смешной газировки замертво не падают.

А напротив сидит она – Юля. С разрумянившимся лицом, с блестящими голубыми глазами на поллица и старательно запевает высоким чистым голосом русские песни. Хотя сидит, почему-то, среди французов. А рядом с ней прилепился какой-то молодящийся старпёр. Заглядывает ей в глаза осоловевшим взглядом и норовит помять ручку под столом. Фу, противно! А сам-то не один, с молодой девушкой, почти девчонкой. Кто она ему? Дочка? Любовница? Жена? А кто ему Юля?.. И никуда от этой картины не деться, взгляд не отвести. Чуть отпустишь точку на стене, и комната начинает кружиться, а пол так и норовит поздороваться с носом…

На следующий день полдня катания пропало из-за метели. Чтобы не сидеть сычом в номере, Володька решил спуститься на фуникулёре в городок Бур-Сен-Морис. Так решило большинство горнолыжников и, хотя в городке делать было совершенно нечего, абсолютное большинство из этого большинства догуляло там до последнего фуникулёра вверх. На платформе собралась огромная толпа. Яблоку негде было упасть. Вагоны брали штурмом, но, в итоге, все уместились.

Юлю Володька заметил уже в вагоне. Она прижималась к какому-то высокому парню, а тот нежно обнимал её рукой, пытаясь защитить от напирающей толпы. Интересно, а где ухажёр был вчера? Почему позволил своей девушке поехать на экскурсию одной? И она тоже хороша! Вчера одному позволяла себя обнимать, сегодня другому…

Старпёра, того, что с экскурсии, Володька заметил на следующий день в обед. На трассе было только одно место, где можно было быстро, вкусно и недорого пообедать – столовая «Bon appetit!», т.е. «Приятного аппетита!» Старикан маячил около входа на террасу, явно кого-то поджидая. Володе стало любопытно – уж не ветреницу ли Юлю тот ждёт, и он занял место рядом со входом.