В приемной он остановился у стола, за которым сидела секретарша, криво усмехнулся, отчего в его желтом лице появилось что-то хитро-звериное, и тихо сказал, вперив в лицо девушки небольшие черные глаза:

– Ты не передумала?

– Нет, – ответила Татьяна холодно, но так же негромко, как и он. – И не передумаю.

– Может, да, а может, нет, – заметил на это Долгов, щуря блестящие глаза. – Может, встретимся сегодня после работы в баре и поговорим об этом?

– Не думаю, что это хорошая идея, – сказала Татьяна.

– А мне она кажется вовсе даже неплохой, – весело возразил Долгов.

Девушка на это никак не отреагировала.

– Мне всегда нравилась твоя твердость, – заявил вдруг Долгов. – Именно поэтому я выбрал тебя. Беспринципных сучек вокруг много, а настоящих женщин… – Он слегка прищурил глаза и удрученно покачал головой, давая понять, что относит Татьяну к особому роду женщин, которых он, несмотря на весь свой западный цинизм и всю свою восточную презрительность к слабому полу, готов уважать.

– Я это ценю, – слегка насмешливо сказала Татьяна.

– Значит, сегодня в баре, в семь часов вечера, – твердо, но мягко сказал Долгов. – Буду тебя ждать и не уйду, пока ты не придешь.

Татьяна окинула его насмешливым взглядом:

– Ты так уверен, что я приду?

– А как же? – улыбнулся Долгов.

Во взгляде девушки появилась неуверенность.

– Но семь часов – это слишком рано, – сказала она, покусывая нижнюю губу. – Хозяин…

– Сегодня он поедет домой раньше обычного, – не дал ей договорить Долгов. – Он очень устал. Поездки в Москву сильно его выматывают.

– Но ведь эта поездка оправдала все его надежды, – с легким недоумением возразила Татьяна.

Долгов пожал острыми плечами:

– Все равно. Он смертельно устал, хоть и скрывает это. Тем более в верхнем ящике его стола лежит новая бутылка «бифитера». – Долгов дернул губой. – А ты лучше меня знаешь, что, пропустив под вечер стаканчик джина, он, как верная собака, приползает домой.

Зрачки девушки сузились.

– Что-то ты сегодня разговорчив. Что, если он тебя услышит?

– И что с того? Я его самый верный человек. Единственный, на кого он может положиться, как на самого себя.

– Похоже, ты гордишься этим, Долгов? – с насмешливым вызовом произнесла Татьяна.

Он небрежно дернул плечом:

– Приятно знать, что для кого-то ты незаменим. – Долгов глянул на часы. – Ладно, мне нужно бежать. Не забудь: в баре, в семь часов вечера. Опоздаешь больше чем на двадцать минут, я буду сильно недоволен. Адьес!

Долгов помахал рукой на итальянский манер, так, словно в ней была шляпа, и вышел из приемной.

После его ухода Татьяна с минуту сидела в глубокой задумчивости. На ее тонком лице отразилась сложная гамма чувств – от печали до скрытого испуга. Потом тряхнула волосами, словно приходя в себя, и протянула руку к телефону.

Хозяин снял пиджак и бросил его на спинку стула. Затем сел в кресло, сбросил туфли и блаженно откинулся на спинку кресла, вытянув гудящие ноги. Протянув руку, он достал из деревянного хьюмидора толстую сигару, откусил кончик, швырнул его в пепельницу, затем сунул сигару в рот и раскурил ее от длинной спички.

Кабинет наполнился едким запахом сигарного дыма.

Виктор Олегович немного покурил, щуря глаза и разглядывая замысловатые клубы сизого дыма, затем, словно вспомнив о чем-то, нажал на кнопку коммутатора.

– Таня?

– Да, Виктор Олегович, – раздался из динамика звонкий голос секретарши.

Мохов представил себе рот девушки, ее полные губы, ямочку над верхней губой и улыбнулся:

– Зайди ко мне, пожалуйста.

– Хорошо, Виктор Олегович. Кофе занести?

– Кофе? – Мохов на секунду задумался, затем качнул головой: – Нет, не надо. Свеженькой минералки бы.