– Слушай, Сергей! Вот на тебя пришел донос, что ты служил у Примакова. Верно?

– Верно. Служил. Я ж – червонный казак. Щаденко:

– Ну а что ты на допросе-то скажешь?

– А что я скажу! Скажу, что сначала служил у Примакова, потом у тебя служил, у Щаденко…

Щаденко:

– Вот сукин сын! На тебе направление и вали на Дальний Восток. Чтобы твоего духу к утру не было…

Казачок мгновенно понял, чем дело пахнет. Скоренько собрался – и на другой край страны. А там у чекистов и на «своих-то» уже рук не хватало. В общем, забыли про Казачка в суете расстрельных дел…

В обратном направлении – с Дальнего Востока на Запад – «потерялся» от компетентных органов генерал Николай Эрастович Берзарин. До конца 30-х он блестяще командовал стрелковым полком в Особой Дальневосточной армии (ОКВД), участвовал в боях с японцами близ озера Хасан ( 1938 г .), за что получил орден Красного Знамени и очень скоро был выдвинут комбригом. Однако в самом начале 40-го года из-за неважного состояния здоровья старшей дочери (дальневосточный климат оказался ей вреден) написал рапорт и был срочно переведен в Прибалтику. Вот этот-то перевод и сыграл роль счастливого случая. Потому что к данному моменту все армейские учителя и начальники комбрига, начиная с командующего ОКВД Блюхера и кончая непосредственным командиром, героем Гражданской войны Федько, тоже, по несчастью, поучившемся в Академии германского Генштаба, оказались «врагами народа». Да и на самого Берзарина все у того же зам. наркома обороны Щаденко уже давно ждала своего часа убойная бумага от полковника «И» (в архивном документе чья-то ответственная рука деликатно вымарала остаток его фамилии). В ней любовно засекреченный аноним сообщал, что комдив «защищал людей, впоследствии уволенных из РККА, идя вразрез с мнением политаппарата». В те времена комдивов и комбригов в расход отправляли и не за такое. Однако Берзарину повезло. Срочная, за восемь тысяч километров переброска с запада на восток, а затем разразившаяся в одночасье война выхватили комбрига из-под стылого чекистского ока…

А вот история еще одного собеседника Юрия Примакова.

Генерал-лейтенант Батороль Степан Федорович тоже когда-то участвовал в дерзких рейдах червонного казачества по белым тылам. Во второй половине 30-х – уже комдив – Батороль возглавлял целое авиационое соединение.

Юрий Примаков: «Спрашиваю Степана Федоровича, как у Вас в 1937-м сложилась судьба?

Он говорит:

– Мне так повезло, Юрко! Так повезло! Я в Москве служил, в наркомате обороны. Отца твоего уже взяли. Наших, из червонных казаков которые, тоже почти всех похватали. Ну, думаю, вот-вот моя очередь подойдет. А тут вдруг срочный вызов в Ленинград. Так, думаю, вот меня там и загребут, как всех… Переведут. И загребут. Но приказ есть приказ. Я летчик – сел за штурвал. Самолет, слава Богу, в районе Бологого терпит аварию. Свалились более или менее удачно. Я только ногу сломал. Месяц лежу в горбольнице. Выписываться не тороплюсь. Мне ни к чему. Пока лечился, пока выписывался, то-се. Вижу: волна спала. Наверху дальше пошли, а на Лубянке закрутились. Словом, повезло мне… »

Вот так! Попал в авиакатастрофу, чудом остался жив, ногу сломал. И при всем при том, оказывается, «повезло».

А как же? Ведь очень многим даже такого «везения» не досталось. Характерное на этот счет свидетельство можно обнаружить в воспоминаниях маршала С. Бирюзова: прибыв после окончания академии по распределению в 30-ю Иркутскую дивизию, он с изумлением обнаружил в кабинете комдива… старшего лейтенанта. Оказалось, что все старшие офицеры дивизии арестованы. По этой причине командование по боевому расписанию вынуждены были принять командиры рот и отделений штаба.