из Красного Креста, с которым они ездили на фронт раздавать подарки солдатам. Его Кшесинская попросила привезти свой саквояж с драгоценностями из квартиры артиста Юрьева. Ей очень хотелось дать ему ещё одно поручение: принести спрятанную там последнюю фотографию Ники (Николая Второго) с его подписью. Когда Матильда покидала свой дом, то взяла её с собой, но, уходя от Юрьева, положила фото в какой-то иллюстрированный журнал, который лежал в его квартире на столе. Она думала, что во время обыска там её не станут искать. Сама же она боялась брать карточку с собой, так как это было очень опасно: ведь подпись Царя была предназначена именно ей. Викторова она тоже боялась подвести, и поэтому ничего ему не сказала про фото. Кшесинская с волнением ждала возвращения Александра. Он вернулся с каким-то солдатом, который нёс её саквояж. Солдат ничего не знал о том, что находится в нём. А Викторов счёл, что так будет безопаснее, если нести его будет простой солдат, на которого никто не обратит внимания, к тому же, ему тяжело стало нести саквояж. Солдат был совсем незнакомый – встречный, а Викторов Александр тоже носил военную форму, похожую на солдатскую, и он принял его за своего. Так благополучно был доставлен саквояж с драгоценностями балерине.

Но всё-таки Кшесинская ещё надеялась на то, что у брата она живёт временно, а в скором времени дом ей вернут. Однажды она решилась одна поехать в Таврический Дворец, чтобы хлопотать о нём. Ей хотелось освободить свой особняк от захватчиков, и лучше передать его какому-нибудь посольству, чем оставить им. В Таврическом Дворце с 1906 по 1917 годы проходили заседания Государственной Думы. Но уже с 28 февраля 1917-го там начал работу Петроградский Совет РСДРП (б) – партии большевиков.

Во Дворце она бегала по комнатам и огромным залам и искала лицо, от которого зависел этот вопрос. Её куда-то водили люди, находившиеся во Дворце. Кругом было грязно и накурено, на полу валялись какие-то бумаги и окурки. Балерину окружали ужасные напыщенные типы с деловым видом. В одном из кабинетов на высоком табурете, закинув нога на ногу, сидела соратница Ленина Александра Коллонтай с папиросой в зубах. На столе перед ней стояла чашка с чаем или кофе.

Наконец, человек, которого она искала, нашёлся. Он был приличного вида. Сказали, что это – меньшевик. Фамилия его была какой-то «белой»: не то Белявин, не то Беляевский. Он выслушал Кшесинскую, и тут же поехал с ней в её дом, чтобы помочь ей.

Когда Матильда Феликсовна вошла в свой дом, то её обуял ужас! Во что же его успели превратить за такое короткое время! Чудная мраморная лестница, которая вела к вестибюлю и была покрыта красным ковром, была завалена какими-то книгами, которые разбирали незнакомые женщины. Оказывается, в середине марта, в дом Кшесинской из Таврического дворца переехали Петроградский комитет РСДРП (б) и его Военная организация. И они только располагались в доме танцовщицы. Когда Матильда Феликсовна стала подниматься по своей лестнице, то эти женщины накинулись на неё, говоря, что она задевает их книги. Кшесинская не выдержала и возмущённо сказала:

– Между прочим, это мой собственный дом! И я могу здесь ходить так, как хочу!

Они удивлённо посмотрели на балерину. Человек из Таврического Дворца провёл Матильду Феликсовну в нижний кабинет и любезно предложил сесть на её любимое кресло, где она раньше часто сидела. Сопровождающий спросил у какого-то приличного солдата, почему они так задерживаются в этом особняке. Он, молча, показал на угловое окно, из которого был виден Троицкий мост и набережная. И дал понять, что для них это очень важно: удобное место для наблюдения за мостом и возможного его обстрела. Матильда Феликсовна поняла позже, что в её доме находились большевики, которые готовились к новому перевороту.