Так, в июне 2015 года греческий парламент принял закон, предоставляющий детям иностранных граждан, если они родились и выросли в стране, гражданство Греции. Закон касается почти 200 000 мигрантов второго поколения[25].

Аналогичный законопроект был принят в 2015 году Палатой депутатов Италии. На момент подготовки настоящего доклада он ждал прохождения через Сенат. Речь идет о так называемом законе ius soli, в соответствии с которым итальянское гражданство будет предоставлено детям иностранцев, родившимся в Италии. Вторым условием предоставления гражданства является легальный статус родителей, которые проживают там «постоянно и последовательно» на основании визы или вида на жительства. При этом отдельно оговаривается, что речь не идет о гражданах стран ЕС[26]. Эксперты считают, что принятие данного закона (а в его прохождении через Сенат практически нет никаких сомнений) будет содействовать тому, что новое поколение итальянцев, практически интегрированных, как считается, в итальянское общество (знание языка, обычаев, наличие образования, полученного в Италии) будет наконец чувствовать себя «частью нации».

С другой стороны, европейские парламентарии принимают меры к тому, чтобы иммигранты лучше (как они это видят) адоптировались к новым реалиям. При этом иногда эта забота выливается в прямые попытки принуждения к отказу от своей традиционной идентичности. Наиболее ярко это проявилось в Нидерландах. Там были приняты поправки к закону «Об интеграции»., который касается иностранцев (не из стран ЕС), желающих получить вид на жительство. После нескольких лет пребывания в Голландии они обязаны сдать языковый экзамен, а также экзамен на знание голландского общества и понимание местного рынка труда. Причем экзамен, по мнению правозащитных организаций, объективно не столько приносит иммигрантам практическую пользу с точки зрения понимания голландских реалий, сколько создает у них негатив и поддерживает ксенофобские и изоляционистские настроения, предлагая им, по сути дела, один выбор – изменить свою традицию и даже идентификацию или отказаться от идеи интеграции и самоизолироваться в искусственно созданном гетто. Например, иммигрантам из стран Магриба и Африки предлагают ответить на вопрос «Что бы вы сделали, если бы увидели двоих мужчин, целующихся на улице?» При этом негативная реакция, как правило, приводит к отрицательному результату на экзамене[27]. Многие отказываются от сдачи таких экзаменов со всеми вытекающими последствиями.

Это типичный пример, который показывает, что европейские политики стремятся ускоренными темпами интегрировать легальных иммигрантов, причем под интеграцией они часто понимают ассимиляцию и утрату их традиционной идентичности.

В России законодатель попытался упростить трудоустройство для части трудовых мигрантов. С января 2015 года те из них, которым для въезда требуется виза, по прежнему работают на основании специальных квот. Граждане государств, имеющие соглашение с РФ о безвизовом въезде, с 1 января выведены из-под действия квот и должны покупать патент на трудоустройство. Оформлять патент смогут те лица, которые честно указали при въезде в качестве цели пребывания – работу. Таким образом трудовые мигранты оказались разделены на две категории, что должно было улучшить положение выходцев из безвизовых стран, однако бюрократические проволочки не позволили реализовать этот проект без проблем (см. раздел 2).

Наконец, четвертым законодательным трендом 2015 года было совершенствование законодательства, направленного на предотвращение радикализации общества