– Ну-ну, поверьте мне, все совсем не так уж трагично. На самом деле, ситуация взаимовыгодна: вы помогаете мне, я помогаю вам, мы расходимся и больше никогда не видим друг друга. Я, разумеется, не могу вернуть вам прошедшего времени, но я в состоянии максимально поправить последствия…

– Вот с этого момента я попрошу поподробней, – Нэйра резко повернулась к Дмитрию Ивановичу, – мне, вы знаете, очень не понравилось то, что было написано в этом дурацком протоколе. Давайте уже поговорим об этом. Как так вдруг получилось, что мы проторчали здесь больше недели? Хотя по всем часам прошло меньше суток! Вы хоть представляете, что сейчас творится с моими родителями? Волшебники, мать вашу! Максимально исправить последствия? Отлично! Давайте вот прям сейчас начнем! Что там у вас еще припасено? Все вместе идем к моим родителям и пытаемся рассказать им байку про временные петли? Про неработающее отражение в стекле? Или, может, есть какое-то рациональное объяснение?

– Елена, одну секунду, – на удивление спокойно и даже жестко проговорил Дмитрий Иванович, – давайте успокоимся и все обсудим. Видите ли, вы, вообще, не должны были заметить ничего из ряда вон выходящего. Знаете, есть такая русская поговорка: «Лес рубят – щепки летят». С прискорбием хочу вам сообщить, что вы как раз эти самые щепки и есть. По какой-то странной случайности именно в вашу квартиру попала интересующая меня особа. Видите ли, Юрий был отчасти прав – я бы мог, если бы захотел, найти и других помощников, которые, скорее всего, прекрасно бы справились с моим поручением. Но, как оказалось, Юрий успел с этой персоной поговорить и даже оказать кое-какую помощь. Возможно, это ничего не значит. Возможно, тот, кто меня интересует уже и не помнит этого инцидента. Но! Существует вероятность – пусть и незначительная – что он помнит эту небольшую услугу. Тогда шансы на успешное выполнение моего поручения вырастают. А именно это мне и надо.

Дмитрий Иванович прервался, разливая по уцелевшим стаканам остатки коньяка. Пока мы тянулись к посуде, он удивительно ловко извлек еще одну папиросу и закурил. Выпустив тонкую струйку дыма, Дмитрий Иванович продолжал:

– Я уже говорил, что не могу вернуть время, которое вы провели здесь. Больше того, я вам скажу, что не знаю, может ли вообще хоть кто-нибудь это сделать. Считайте это свершившимся фактом, от которого никуда нельзя деться. Но, как я уже говорил, есть некоторые возможности исправить последствия вашего отсутствия в реальном мире. Можно удалить заведенное уголовное дело о пропаже, провести беседу, внушение, так сказать. Все эти дни можно свести просто в некоторый отдых, когда вас не было. Мы уже занимались такими вещами, поэтому особо сложного тут ничего нет. Даже ваши родные очень и очень скоро перестанут вспоминать этот инцидент. Хотя вот с родными будет сложнее, чем со всеми остальными – слишком велика эмоциональная привязка…

Я не удержался и перебил:

– Отсутствие в реальном мире? Это мы сейчас что – где-то в параллельном измерении? Как-то все, вы уж не поймите превратно, обыденно что ли. Ну, я, как человек, воспитанный фильмами загнивающего запада, ждал, не знаю там, каких-нибудь светящихся коридоров, жизни, пробегающей перед глазами. Что там еще бывает? Других созвездий в небе, – я покосился в сторону окна, – я правда и в наших обычных не разбираюсь, но все равно. Вот, где мы сейчас, это, вообще, что? И как мы тут тогда оказались?

Дмитрий Иванович задумался. Ничего не говоря, он закурил и так же молча прикончил папиросу до конца. Мы терпеливо ждали. Наконец, Дмитрий Иванович резким движением потушил окурок в пепельницу и повернулся к нам.