– А! Каково? Не желаете в потусторонний мир, господа? Или куда там эта лошадь скачет? Что у нас там за станция следующая? Асгард? Хель? Давайте на посошок и выдвигаться!

Я чувствовал, что меня снова начинало нести. Все-таки стрессовых ситуаций за день было несколько, а нормально выдохнуть не получилось ни разу. Остальные приумолкли, глядя на исписанный лист на столе. К пониманию, что происходит вокруг, мы не придвинулись ни на йоту.

– Я бы предложил названия рун вслух прочитать – может, что случиться.

– Я думаю, эти названия читали вслух столько раз, что все, что могло случиться, случилось уже давно. Я предлагаю все же с картой сделать что-нибудь. Как вариант сжечь.

– А что нам это даст? Ну, вот сожгли мы карту, сидим перед горсткой пепла. Все так, как и было, только мы теперь без карты. Непонятно, правда, какой нам с нее прок, но я бы посоветовал сохранить пока.

В целом, от чего ушли, к тому и пришли. Как сидели, так и остались сидеть. Нэйра посмотрела на монитор:

– Между тем, время третий час ночи. Давайте спать падать потихоньку? Это Скайльд дома сегодня, все остальные с работы. Ну и выпили, между тем уже немало, – махнула она рукой. Мы проследили за этим движением и уперлись взглядом в три пустые водочные бутылки.

– В самом деле, – Вечный поднялся, – давайте упадем до утра, там посмотрим. Благо завтра выходной, можно не париться, что вставать рано. А там посмотрим, может реально попустит.

Мы все начали вставать, громко передвигая табуретки. Посуду было решено просто покидать в раковину – ни мне, ни Нэйре не хотелось сейчас ее мыть. Я достал со шкафа пару спальников Вечному и Хану, и те привычно улеглись на полу, рядом с диваном. Нэйра устроилась на диване и, кажется, моментально отключилась. Всегда поражался этой ее особенности – человек мог уснуть в течение двадцати секунд. При этом не то, чтобы ей очень спать хотелось до этого, просто вот «надо лечь спать». И Нэйра ложилась и засыпала.

Я осторожно прилег рядом. Сон, как назло, словно рукой сняло. Я просто смотрел в потолок, размышляя о том, что успело случиться за сегодня. С пола доносилось размеренное похрапывание Вечного – тут понятно, он умудряется за столом во время разговора отключаться, ничего странного. Было слышно, как на кухне Румпельштильцхен гоняет от холодильника до плиты свою плошку.

«Интересно, – подумал я, – что будет завтра? Я даже не знаю, что было бы хуже: если бы мы встали, как ни в чем не бывало, и о вчерашнем напоминала бы только эта дурацкая карта, или, если бы все осталось, как сейчас. С одной стороны, если бы все закончилось с утра, все бы выдохнули с облегчением. С другой – что это было тогда? Групповое помешательство? Массовая галлюцинация, передающаяся воздушно-капельным? Непонятно…

Нэйра глубоко вздохнула и прижалась ко мне. Я осторожно посмотрел на нее. Она, к моему вящему удивлению, не спала, а просто лежала, вглядываясь в темноту. Обычно в доме у нас светло даже ночью – фары машин, фонари, освещенные рекламные щиты – по комнате постоянно гуляли отсветы. Сегодня же, наоборот, было темно и с улицы не доносилось ни одного из привычных для проезжей части звуков.

– Знаешь, – вдруг сказала Нэйра, – А ведь вот оно волшебство. Самое настоящее. То, о котором мы мечтали в детстве, читая разные книги. В полный рост. И мы в этом волшебстве по уши. И вот ты знаешь, я совсем не так себе представляла знакомство с миром, мать их, чудес!

Я понимающе кивнул. На ум пришла байка, которую мы рассказывали друг другу лет восемь-десять назад, когда сидели вокруг костра у палаток. «Ах, как здорово было бы оказаться в мире фэнтези! Маги, драконы, мечи, луки! Оседлал лошадь и вперед, навстречу приключениям! А никто не думал, что лошади у него может и не быть? Ну, не накопил ты на лошадь. Ты бомж! И вот валяешься ты в канаве, неизлечимо больной, скажем, ангиной. Да-да, она в этом мире – одно из самых страшных заболеваний, потому что медицина в зачаточном состоянии, а на услуги магов, которые могли бы тебя вылечить щелчком пальцев, денег у тебя естественно нет. На чем я остановился? На канаве! И вот лежишь ты в канаве, весь напрочь больной, а мимо тебя идет процессия. Это возвращается герой с подвига. Он впереди, на коне, весь в белом. Ага, он весь в белом, а ты в дерьме! Это я так, напомнить, вдруг ты забыл уже. И вот он едет к главной площади, а впереди, значит, бегут слуги и стражники, которые в толпе для него коридор делают, чтобы он с пафосом и почестями ехал, а не продирался через крестьян и торгашей. И, конечно же, ты попадаешься под руку. Тебя бьют и отбрасывают в сторону, чтоб не мешал. И пока герой, не торопясь, движется дальше, ты тонешь в канаве, затаптываемый в грязь ногами обывателей. Картина не особо радужная, зато реальная. А то каждый думает, что он, попадая в сказку, всегда окажется главным героем. На худой конец, главным злодеем. Никто не думает, что он окажется просто никем. Хотя это, как раз, самый приближенный к действительности вариант». Ситуация очень напоминало ту задницу, в которой мы оказались. Я даже подумал, что раз в жизни пережить массовый приступ сумасшествия – не так уж и плохо. Я обнял Нэйру и решил, рассказать что-нибудь, что могло бы нас отвлечь. Какую-нибудь ерунду. Моя память обладала странной способностью: я мог забыть о чем-нибудь крайне важном, несмотря на все напоминания и крестики на руках, и в то же время прекрасно помнил, что в старом советском мультике про дядю Федора на стене городской квартиры висела репродукция картины Серова «Девочка с персиками». Почему какие-то такие факты я запоминал раз и навсегда, я понятия не имел. Я кашлянул и вполголоса начал: