Мейнхард принял официальный вид, потом спокойно и сухо произнес:

– Леди Эдон, я вынужден распрощаться с вами. Я вас не забуду. Хотите вы того или нет, но я обещаю, что я вернусь. Я найду вас везде, где бы вы ни были. И буду верить в то, что вы ответите мне взаимностью. Если вдруг я вам хоть немного оказался не безразличен, прошу, дождитесь меня. Впрочем, я приму любое ваше решение. Но поверьте, я добьюсь всего, чего хочу. Ради вас я готов на все. А теперь прошу меня извинить. Прощайте. Точнее, до свидания.

Мейнхард почтительно поклонился. Взгляд его выражал лишь учтивость, не больше. Он резко развернулся и оставил леди Эдон одну, потерявшуюся и не знавшую, что и думать. Юноша шел в сторону выхода, когда увидел, что майор Казимир уже находился какое-то время здесь. Старый вояка с недоверием глядел на своего раба, но потом заметил ошарашенное личико дочери графа Эдона и несколько успокоился.

Вук-младший подошел к графу, холодно посмотрел на него.

– О чем говорили? Ты не напортачил? – спросил Казимир.

– Мастер-офицер, будьте покойны. Я объяснился с девушкой. Я не опозорю ни себя, ни вас. Я помню свои клятвы.

Мейнхард хотел идти, но майор схватил его за руку.

– Подожди, парень! Ты – молодец. Правильно поступил. Будут еще на твоем веку птички и покрасивше, – посмотрев на юношу, граф Астур понял, что говорить так не стоило. – Ладно, забудь. Я сказал не то, что надо. Вот, возьми. Я забыл тебе отдать. Это вообще-то надо было сразу сделать, но я не видел тебя пьяным до этого. А ты знаешь, что твоей смерти я не жажду.

Майор протягивал Мейнхарду кинжал, на котором тот принес Казимиру свою клятву.

– Это же ваш?

– Теперь твой. На нем была твоя кровь, когда ты говорил то, что мы оба хорошенько запомнили. Так что теперь он принадлежит тебе по праву. Повесь на пояс и носи все время.

– Как скажете, мастер-офицер, – Мейнхард взял клинок, но глаза его не излучали радости. – Я могу идти?

– Иди. Скоро двигаемся.

Когда третий сын барона Вука ушел, майор подошел к своим подопечным. Они поприветствовали его.

– А где капитан Бейкер? – спросил Питер де ла Крю.

– Да он на улице, – ответил Казимир. – Готовит солдат.

– Мастер-офицер, – вкрадчиво произнес барон Ланге. – Вы дали молокососу кинжал. Я так понял, он теперь все время его будет носить?

– Любишь подглядывать, капитан?

– Нет, – смутился знаменосец Астура. – Просто безопасно ли это? Я понимаю, что парень способный, у вас чуйка на таких. Но все же он – раб. Вряд ли он питает любовь ко всем нам.

– Мне на хрен не нужна его любовь, Ланге! Мне нужны его способности. Не суй свой нос, куда не просят. А если боишься за мою безопасность, так на кой черт тебе твое ружье? Следи за рабом, чтобы не выкинул фортеля. Усек?

– Так точно, мастер-офицер!

– И помни, если ты пристрелишь его из-за своего больного воображения, я тебе нос отрежу. И будешь ты Фердинанд Безносый.

– Все будет хорошо. Я же не дурак.

– Тогда не задавай больше бестолковых вопросов.

Серые глаза графа Астура сверкнули, брови сдвинулись.

– Пора. Думаю, Бейкер всех согнал уже. Да и раб готов. Он – парень расторопный. Выдвигаемся к нашему обожаемому монарху. Долгих лет Готфриду, милостивые государи! – крикнул Казимир.

– Долгих лет его величеству! – откликнулись его подчиненные. Вся компания, гремя оружием, двинулась к выходу.

В углу большого и роскошного помещения стоял дубовый резной стол. На нем в беспорядке валялись пергаменты, книги и карты. На высоком дорогом стуле с изящными подлокотниками сидел мужчина лет сорока пяти. Спина его была прямой, плечи широки, темная борода и усы аккуратно выстрижены. Волосы спускались к плечам, за ними тоже тщательно ухаживали. Небольшая седина тронула их, но это лишь придавало сидящему более мудрый вид. В прямом носе, волевом рте, твердом взгляде, словом, во всех чертах лица, читалось, что личность этого человека была весьма незаурядна. Он медленно перебирал листы, руки его были крепки, движения плавны и спокойны.