— Говорить можешь? — спрашиваю.

— Нет, но слушаю. Что-то важное?

— Мне нужно, чтобы ты залил в историю моих звонков и сообщений любовную переписку.

— Ого! — Лаки даже присвистывает. — Ты уже привела наш план в исполнение?

Вздыхаю и мрачно подтверждаю:

— Можно сказать и так.

Сын уже откровенно смеется.

— И кто жертва, могу я узнать?

Почему-то чувствую некоторое смущение, прежде чем называю имя.

— Джейсон Риган.

Пауза. Слышу только звонкий женский смех вдалеке и завывание ветра. Похоже, Лаки где-то на территории студгородка.

— Хороший выбор, мам! — наконец отзывается он. — Одобряю.

— Это еще почему? — возмущенно шиплю в ответ.

— А почему нет? — усмехается. — Джейс — отличный парень.

— Откуда тебе знать? — Учитывая, что Джейсон прибыл на Лондор совсем недавно и, насколько мне известно, успел перекинуться с моим сыном от силы парой фраз, то совершенно неоткуда.

— У меня чутье на людей, вот увидишь, — весело убеждает Лаки. — Иду я уже, иду! — кому-то в сторону. — Мам, у меня времени мало. Кидай мне номер Джейса и скажи, что писать.

Откуда мне знать?

— Что-нибудь, — бурчу. — «Встретимся там-то», «Жду тебя во столько-то»…

Лаки насмешливо фыркает.

— Скукота. Вам же не по девяносто лет.

— Тогда придумай что-нибудь получше, — огрызаюсь.

— Придумаю. Я скоро. Все будет, — обещает скороговоркой и обрубает связь.

Хотела бы я знать, куда он вечно спешит.

Хотя нет, чтобы не поседеть раньше времени, о некоторых занятиях сына мне лучше только догадываться.

***

Оставшийся день разбираюсь в отчетах, и у меня совершенно нет времени думать о чем-либо другом. Новый учебный год, а мы до сих пор не расквитались с прошлогодними документами.

Приползаю домой совершенно без сил. Свет горит только в холле. Весь дом уже спит. Замечаю сумку Лаки, небрежно брошенную у порога прямо на полу. Значит, сегодня ночует дома. Гай, слава богу, пока приходит всегда вовремя и, в отличие от своего старшего брата, когда тот был в его возрасте, сам садится за уроки и не пытается мастерить что-нибудь взрывоопасное.

Поднимаю сумку с пола, пристраиваю на вешалку у двери и плетусь по лестнице вверх. Чуть не слетаю вниз, в полутьме споткнувшись о развалившегося прямо на ступеньках Хряща. Ругаюсь на толстого кота вполголоса, получаю «мяв» протеста в ответ — вот и поговорили.

До коммуникатора руки доходят только тогда, когда я уже выбираюсь из душа. Завернутая во влажное полотенце, плюхаюсь на кровать, вызываю голографический экран над запястьем и начинаю просматривать историю сообщений.

Лаки молодец, ничего не упустил: первое послание датировано днем прилета Джейсона на Лондор. Далее звонки — по несколько раз в день: и от меня Ригану, и от него мне. Думаю, Рикардо клюнет — ни один его программер не сравнится по мастерству с Лаки.

А вот и переписка. Так, посмотрим… «Встретимся в холле», «Зайди ко мне на кафедру» — вполне невинно. А в вечернее время сообщения типа: «Уже скучаю». Обсуждение каких-то фильмов, книг, рассказ от моего имени о том, как Хрящ опять налил под кухонным столом — проказник, и когда успел?

Судя по всему, Лаки, недолго думая, всунул в нашу историю сообщений свою переписку с Ди. Неплохая идея, но все так мило, что понимаю: я никогда не написала бы ничего подобного.

Вздыхаю, сворачиваю экран и плашмя падаю на кровать спиной, раскинув в стороны руки.

Вспоминаю наш спонтанный поцелуй с Риганом. И чего, спрашивается, я так переполошилась? Как девчонка, которую впервые поцеловали.

Но ведь я никогда не вела монашеский образ жизни. У меня всегда были мужчины. Серьезных и длительных отношений я не заводила, но мимолетными не гнушалась — я все-таки живая. Хотя после смерти Александра так мне казалось не всегда.