Стоит мне появиться в дверях, Гай торопливо выключает телевизор и поворачивается ко мне с виноватой улыбкой. Мальчик совсем не умеет врать.

— Добрый вечер, — здоровается и кивает на стакан молока перед собой и раскрытую пачку печенья. — Я вот… Перекусить зашел.

Хочется стукнуть себя по лбу. О чем ты думаешь, Морган, когда твои мальчики едят сухпайки на ужин?

Прохожу к столу, сажусь на соседний стул.

— А Лаки до сих пор нет? — спрашиваю. — Почему не заказали что-нибудь из ресторана?

До окончания экзаменов я вряд ли доберусь до кухни. Зря не подумала, нужно было самой сделать заказ для мальчишек на дом. Знала же, что у Лаки голова не тем забита, а Гай, как всегда, постесняется.

— Дома, — отвечает мальчик на вопрос о брате. — С Ди. — И на его щеках выступает румянец.

С трудом сдерживаюсь, чтобы не рассмеяться. Можно подумать, Дилайла впервые ночует у Лаки. Пусть лучше она у нас, чем он в общежитии — так безопаснее.

В ответ только вздыхаю.

— Небось тоже без ужина.

Гай пожимает плечами.

— Мы только поздоровались. Они пошли наверх, а я… — И снова краснеет, но на этот раз еще интенсивнее. Что ж, мы оба знаем, чем он занимался.

Сижу к нему вполоборота, подпираю голову кулаком, поставив локоть на столешницу, и спокойно смотрю в его глаза. Так и подмывает уточнить, отчего он краснеет: оттого, что смотрел фильм со множеством весьма откровенных эротических сцен, или оттого, что эта картина про меня. Нет, нельзя. Гай не Лаки, с ним нужно быть аккуратнее и мягче.

— Интересно? — вот и все, что я спрашиваю.

Мальчик кусает губы и отводит глаза. Интересно, я же вижу, и чертовски жаль, что не досмотрел. Впрочем, сильно сомневаюсь, что он не видел этот фильм раньше.

А еще теперь выражение лица Гая ясно дает понять, что дело все же не в эротике.

Встаю на ноги, мягко касаюсь плеча мальчишки.

— Если интересно, смотри дальше. — Гай вскидывает глаза, словно не веря. — Это всего лишь фильм, — добавляю с улыбкой и с чувством выполненного долга покидаю кухню. Аппетит пропал.

Всего лишь фильм. Ерунда. Чей-то вымысел.

Всего лишь фильм…

Так и повторяю эту фразу всю дорогу до комнаты. И после, когда снимаю форму, переодеваюсь в пижаму и усаживаюсь прямо на пол перед телевизором. Естественно, у меня есть файл, но почему-то рука тянется включить именно ТВ.

Попадаю на момент, когда грудастая актриса в рваной майке и шортах-мини стучит кулаком по лицу блондинку в длинном вечернем платье. Та вырывается и верещит, на заднем плане — героическая музыка. Ну, здравствуй, киношная Миранда Морган.

— Миранда, довольно! — раздается мужской голос за кадром.

А затем прицел камеры перемещается, и зрители могут видеть главный мужской персонаж этой картины — Александра Тайлера.

Обнимаю подушку, впиваюсь ногтями в ее края. На голове у мужчины идеальная укладка, волосы лежат волосок к волоску, несмотря на то что по сюжету он только что колошматил вражеского солдата. На нем тоже майка, как и на героине, только не порванная в вырезе, хотя, на мой взгляд, его грудь тоже можно было бы оголить, если уж пошла такая пляска — она у него не менее выдающаяся. Даже не могу представить, сколько часов провел в спортзале актер и сколько гормонов роста употребил для этой роли.

В киношном Александре нет ничего общего с настоящим. Помнится, впервые увидев этого типа, я назвала его «перекачанным бизоном». Тогда это вызвало волну смеха и одобрения. Мы все тогда смеялись, смотря новинку кино впервые. Смеялись, потому что по-другому отреагировать было нельзя — мы же были на премьере под прицелом камер папарацци.

Нет, «бизон» ни капли не похож на Александра, моего Александра. И одно то, что по задумке создателя фильма он называется его именем, удар под дых. Для меня — всегда. И много лет спустя после той проклятой премьеры, на которой мне нужно было держать лицо.