— Ди — молодец, — не спорю. Тут нечего спорить — не обсуждается. — А этот парень кто? Гений?

Нолан задумчиво трет переносицу и переводит взгляд с меня на бланки перед собой и обратно.

— Ну-у, — тянет. — Может быть, он хорошо готовился? — интонация вопросительная.

Он меня спрашивает? Я об этом Ригане ничего толком не знаю.

— Готовился? — переспрашиваю издевательски. — Сколько? Пока летел с Альфа Крита сюда? Люди годами изучают материалы, но не могут набрать столько баллов. А он… — не оканчиваю фразу, оно и не надо.

Будь Оливер уверен в том, что выдвиженец Валентайна так хорош, он бы вообще не пришел ко мне утром. Их самородок поступил бы на общих основаниях, и все остались бы при своем. Но нет же, Нолан приходил, чтоб уговорить меня взять того при любых обстоятельствах. А значит, дело все-таки нечисто.

Коллега же расплывается в хитрой, совершенно лисьей улыбке.

— Посмотри только, как все удачно складывается. Тебе даже не придется поступаться своими принципами. Парень с мозгами — бери и учи. Разве ты не этого хотела?

— Этого, — бурчу.

Девяносто девять баллов — да это один из лучших результатов за десять лет!

***

Сижу в своем кабинете и на этот раз уже лично просматриваю все ответы экзаменационного бланка Джейсона Ригана. Если это мошенничество, то первоклассное. Ответы на вопросы даны простым, легкодоступным языком. Да, нет терминов и формулировок из учебников, зато есть четкое понимание предмета, что гораздо ценнее.

Неужели сам?

С другой стороны, если информация, полученная от Кима Валентайна, правдива, то Риган сел за штурвал допотопного крейсера с убогой автоматикой и просто так, вручную, без расчетов и подготовки провел его через «окно». По наитию, без знаний.

Тогда получается, что Джейсон Риган — прирожденный пилот. И то, что он убил десять лет на беготню за преступниками в альфакритской полиции, — непростительная трата таланта.

Но звучит это слишком фантастически, чтобы поверить. Не может быть, чтобы человек с такими способностями сам никогда не хотел летать.

То, что Оливер не приложил руку к результатам экзамена, поумерило мой пыл и уменьшило градус подозрительности. Тем не менее я еще далека от того, чтобы принять гениальность этого парня на веру. Потому что вера мне не нужна, хочу доказательств.

Дверь распахивается без стука и предупреждения. Верно, некому оповещать о посетителе — поздний вечер, Барбара давно ушла домой. Ди всегда задерживалась со мной до последнего, а у этой девчонки четкий график. Ей нужно домой кормить кошек, а у нее их четыре.

Улыбаюсь при виде вошедшего, вернее, ворвавшегося в мой кабинет.

— Привет, мам! Вызывала? — отвечает Лаки ответной улыбкой.

Вообще-то, я просила его зайти еще часа три назад, и он обещал скоро быть.

Демонстративно смотрю на часы.

Лаки виновато пожимает плечами.

— Когда ты позвонила, мы были с Ди в кафе. Не мог же я оставить ее одну? Она еще волнуется по поводу утреннего экзамена.

Мой безумно влюбленный мальчик. Нет, не могу на него злиться.

Провожу ладонью по лицу. Устала.

Снова смотрю на сына.

— С каких пор Ди пользуется алой помадой?

— А? — Лаки, успевший по-хозяйски расположиться в кресле для посетителей, сначала не понимает, а затем торопливо трет правую щеку и с ухмылкой смотрит на красные разводы, оставшиеся на ладони. — Это не Ди, это Кармен. Спасибо!

Иногда мне непонятно, как столько оптимизма может содержаться в одном человеке. Но я точно понимаю всех этих Кармен, Барбар (это только она сама думает, что окружающие не замечают ее безответной влюбленности в моего сына) и всех остальных.

— Ди-то не ревнует? — интересуюсь, улыбаясь.