– Аминь!

Чокнулись, выпили.

– Ну, и как ей с ним?

– Да шут их знает. Вроде нравится. Детей вон строгают одного за другим.

– Да, хоть одна хорошая новость, – вымолвил Фатьян. – Поздравляю, дружище.

По мере того как пустел кувшин с хмелем, становилось всё теплее. Князя Владимира перестал бить озноб, у остальных на лбу выступил пот. Вороты дорогих рубах расстегнулись, пояса ослабились.

За соседними столами вполголоса переговаривались дружинники. Время от времени с их стороны раздавался сдержанный смех. Бойцы казались расслабленными, но опытный глаз тотчас бы заметил, как они украдкой осматриваются и прислушиваются. В любой миг воины были готовы схватиться за оружие. И несмотря на смех, в их компании то и дело сквозило нервное напряжение: во взгляде, в голосе, в осанке.

Дверь трактира распахнулась, и на пороге возник старик. Шириной плеч он выдавал в себе привычку к тяжкому труду или ратному делу. О втором говорили ещё красный воинский плащ за плечами и крепкий, хоть и изрядно потёртый меч у бедра. Старец опирался на сучковатый костыль и выглядел весьма потрёпанным, к тому же был мокрым до нитки. Обведя заведение хмурым взглядом из-под густых насупленных бровей, пришелец захромал к стойке. За ним тянулась свита крепких молодцов.

– Ну и проклятая же погодка выдалась! – ворчал старик. – Чтоб ей пусто было!

– Доброго утречка! – просияла Ауда Лихославовна и бросилась к гостю. – Рада приветствовать почтенного князя в моём трактире! Я – Ауда, и сегодня я буду рада услужить вам всем, чем только смогу.

Дальше она слово в слово – видно, что уже не в первый раз – сообщила пришельцу всё то же самое, что до этого Владимиру, и привела к столу с князьями. Человек остановился в двух шагах от стола и с кривой улыбкой произнёс:

– Ну, здравствуйте, господа.

Владимир не ответил. Он молча стиснул зубы и в упор посмотрел на пришельца. Фатьян, напротив, сдержанно кивнул, при этом не удостоив старика и взглядом. Чиримень вперил в человека и сощурил свои и без того маленькие глазки. Сложив тонкие изящные пальцы домиком, князь Тигарьска процедил сквозь зубы:

– Доброго здравия, Сота.

Один только Милослав поприветствовал мироградского князя кивком, как и всех предыдущих. Жестом он пригласи Соту присаживаться.

Мироградский престолодержец посмотрел сначала на одну сторону, где сидели Фатьян и Владимир, потом на другую, где его испепелял взглядом Чиримень, и позвал подручного:

– Благодей!

Перед ним тотчас вырос высокий жилистый мужик в кожаном доспехе.

– Слушаю, княже.

– Притащи мне лавку.

Благодей кивнул, и уже через мгновение небольшая – человека на три-четыре – деревянная скамья стояла в торец к столу, прямо напротив Милослава. Сота отколол фибулу, снял плащ, а затем стянул через голову рубаху. Взорам открылось изрезанное застарелыми рубцами бледное тело. Верхнюю одежду князь Мирограда отдал подручному и жестом отпустил его. Потом, не проронив ни слова, сел и уставился в очаг.

Остальные князья так же молча сверлили его взглядами.

Трактирщица благоразумно бочком, бочком убралась прочь.

– Итак, – не выдержал Милослав, – Сота, зачем просил созвать князей? Или ты хочешь дождаться остальных?

Мироградец нахмурился и медленно покрутил головой.

– Нет. Богоруча даже не ждите, это я вам гарантирую. А Вериян ещё наверняка очень далеко. Ему потом можно обсказать вкратце.

– Замечательно. – Милослав сложил ладони и опустил на них подбородок. – Тогда рассказывай.

Сота помедлил, подбирая слова. Раньше за ним такого не водилось, что привело остальных князей в некоторое недоумение. Наконец мироградец заговорил, и это сбило всех с толку ещё сильнее.