– Этого достаточно, если ты не хочешь сгореть в первый же день.

Поворачиваюсь к нему, чувствую, как внутри поднимается раздражение.

– Думаешь, я не справлюсь?

– Думаю, что ты слишком торопишься, – парирует он, глядя прямо на меня.

Турин поднимает руку, прерывая наш спор.

– Этого достаточно. Каждый начинает с малого. Завтра ты начнёшь наблюдать. И запомни: здесь никто не действует в одиночку.

После обсуждения меня знакомят с остальными.

– Это Марта, наш медик, – говорит Турин, кивая на женщину с короткими седыми волосами. Её взгляд строгий, но мягкость в глазах выдаёт сострадание.

– Это Бран, отвечает за технику, – добавляет он, показывая на молодого парня с обожжёнными руками.

И наконец:

– И Локан, наш координатор и диверсант.

Фрейгард кивает, но ничего не говорит.

– Завтра ты начнёшь, – говорит Турин. – Задача простая: наблюдай за своими коллегами. Кто проявляет интерес к Империи, кто, наоборот, сопротивляется. Нам нужны люди.

Киваю, но внутри всё ещё полно сомнений.

Когда мы выходим из штаба, ночь окутывает улицы гетто. Локан идёт рядом, его шаги резкие, но уверенные.

– Зачем ты настаивал, чтобы я пришла? – спрашиваю, нарушая тишину.

– Потому что видел, как ты смотришь на них, – отвечает он. – На солдат, на надсмотрщиков. У тебя в глазах огонь. Он нужен нам.

Я хмурюсь.

– И ты уверен, что я подойду?

– Нет, – признаётся он. – Но ты уже здесь.

Он замолкает, оставляя меня с мыслями.

Когда закрываю за собой дверь комнаты, внутри бушует хаос.

Но в этом хаосе есть одна чёткая мысль: теперь пути назад нет.

Звон. Металлический, громкий, он будит всех, как всегда. Открываю глаза и лежу несколько мгновений, слушая, как звук отзывается эхом в узких улицах гетто. Этот звон всегда напоминает мне о том, что день начался, и что я всего лишь часть огромного механизма, который никогда не останавливается.

Комната холодная, пахнет сыростью и застоявшимся воздухом. Медленно поднимаюсь с кровати, накидываю куртку, прячу волосы под тёмный платок и поправляю нашивку «Дартлогиец» на рукаве. Она слегка шершавится под пальцами, как вечное напоминание о том, кто я в этом мире.

На улице всё привычно: туман от ночного холода, запах дыма и гнили, доносящийся из подвалов. Люди выходят из своих домов, кутаясь в рваные куртки, их лица хмурые и серые, как камень. Шаги гулко раздаются по мостовой, смешиваясь с кашлем и тихой речью.

На заводе, как всегда, очередь. Рабочие стоят молча, кутаясь в шарфы, кто-то прячет руки в карманы, чтобы согреться. Охранники в форме лениво проверяют пропуска. Их лица равнодушны, но на поясе у каждого дубинка.

Когда моя очередь подходит, охранник берёт пропуск, едва взглянув на меня.

– Нордергард, Элин. Третья группа. Проходи.

Прохожу через ворота, и знакомый запах ударяет в нос: магическое топливо, горячий металл, едва уловимый аромат масла. На третьем этаже, где я работаю, воздух всегда гуще, тяжёлый от жары и дыма.

Руки начинают привычные движения: вставлять магическое ядро в корпус двигателя, проверять, передавать дальше. Грохот машин сливается с криками надсмотрщиков, которые бегают вдоль конвейеров, следя, чтобы никто не замедлялся.

Но сегодня что-то другое. Атмосфера в зале кажется напряжённой. Люди переглядываются, шепчутся, опуская головы, когда надсмотрщик проходит мимо.

Я чувствую это тоже. Внутреннее беспокойство, которое нарастает с каждой минутой.

Внезапно зал сотрясает мощный грохот. Спотыкаюсь, едва удержавшись на ногах. Звук оглушительный, как раскат грома, но гораздо ближе. За ним следует волна жара, обжигающая лицо.

Я оборачиваюсь и вижу, как другой конец этажа охватывает пламя. Крики заполняют воздух. Люди бегут, бросая инструменты, кто-то спотыкается и падает.