– Знаешь, ты лучше ори на меня, – зябко дернул плечом Мак-Грегор. – Когда так говоришь, у меня чувство, что я налажал безвозвратно.

– Да ладно, чё такого-то? Захотел и сделал, да, Кианчик? На кой меня спрашивать? Ты же все из лучших побуждений?

– Да, – неуверенно кивнул он.

– Ну тогда я же тебя простить и понять должна, так?

– Так, – кивнул виверн и гулко сглотнул.

– А ни хрена не так! – заорала я. – Не так!

– Детка…

– Да пошел ты, ящер! Мы же, мать твою, уже ругались на эту тему! Ты думаешь, что раз я тогда стерпела это дерьмо с принудительным сокращение числа возможных партнеров по жизни до тебя одного, то и дальше так покатит? Подобные вещи должны быть осмысленным выбором, а не принуждением!

– Все не так!

– А как? Давай свою гребаную версию, которая, естественно, опять позволит тебе соскочить со сковородки!

– Нет у меня никаких версий и оправданий! Мы, блин, встретились… и на этом все! – и он развел руками совершенно бестолково.

Я даже переспрашивать не стала, просто вытаращилась на него, чувствуя, как брови поползли вверх. Что, к чертям, это за объяснение такое?

– Ты имеешь полное право на злость, Летти. – Ой, ну спасибо! – Но, как бы бесяче или смешно ни прозвучало, я действительно все делал их этих самых лучших побуждений! Я хотел подарить тебе крылья!

– То есть эти твои манипуляции должны были обратить меня в виверну?

– Теоретически это возможно.

– Теоретически? А если я стану проклятой жабой? Или еще какой-нибудь жуткой тварью?

– Не станешь. Тут два варианта: или ничего не выйдет вовсе, или ты изменишься и станешь одного со мной вида. Камень способен на все что угодно.

– Это ты, гад, способен на все что угодно! Кто сказал, что я хочу быть зеленой и в чешуе?

Мак-Грегор уставился на меня так, словно не понимал смысла вопроса. Ага, типа, ну кто же такого может не желать?! И при всем психе, нужно признаться, я хотела… как бы дико это ни прозвучало. Все те ощущения во время полета и во сне… я хотела, чтобы они были моими, настоящими, реальными, но вот только, очевидно, следовало спросить себя, не были ли они, эти ошеломляющие и поразительные чувства и видения, просто навеяны всеми этим манипуляциями Киана. Они мои или навязаны как-то им? И почему я во имя гребаной несуществующей справедливости должна взять и принять все как есть?

«Мы, блин, встретились и все». Это и есть все объяснение?

– Летти, чуть подумай, прежде чем проклинать меня и обвинять в деспотизме и неуважении твоих границ! Я хочу наделить тебя силой, неуязвимостью для врагов, продолжительностью жизни, которая не светит тебе в прежнем состоянии. Я не готов однажды потерять тебя, уж точно не потому, что каждая тварь вокруг сильнее, опаснее и не потому что тебя отнимет время! И если уж на то пошло, ты сама подписала отказ от собственной человечности, согласившись встрять в эту ликторскую программу. Вот уж где тебя не пойми в кого еще превратили.

– Ну спасибо, ты меня спас, причем неоднократно, облагодетельствовать желаешь, а я не ценю, – огрызнулась я, ощущая, как гнев безнадежно ускользает. Было что-то обезоруживающее в том, как Мак-Грегор смотрел на меня, виновато и беспомощно и одновременно почти одержимо уперто, и в том, как говорил, вроде и умоляя, и твердолобо не собираясь уступать ни на йоту.

– Детка…

– Нет, я сейчас даже не язвлю, но злиться перестать не могу, понимаешь? Я человек! Живое, наделенное собственным разумом и волей существо, и имею право на выбор!

– Разве я это отрицаю?

– Нет, виверн, ты это элементарно игнорируешь с самого начала. Ты решаешь – ты делаешь, я лишь вынуждена смиряться с последствиями. Мне не подходят такие отношения. – Он передернулся всем телом, как от разряда тока. – Я могу быть человеком, слабым, на твой взгляд, и мало живущим созданием, но это не должно делать меня не равной тебе, уж не в вопросах, напрямую касающихся меня, точно. Называть кого-то своим не значит присвоить его как вещь. Есть хоть один чертов шанс, что ты когда-то действительно поймешь это, а не соврешь мне сейчас, чтобы в следующий раз опять поступить как вздумается?