— «Мне оно надо?»

— «Естественно. Мы же ещё в попу твою не вставляли разные предметы».

Я покраснела и быстро отключила телефон.

Обязательно на рабочем месте нужно было это вспомнить?!

А он там в гостях у кого-то!

Это же какое у меня состояние было, что я писала такие вещи?

Чёртов Куй. Вообще-то надо подумать, связываться ли с таким чумным мужиком. Хотя… это же я написала о своих сексуальных фантазиях, не он.

Но он их выпросил!

А я не сдержалась.

Вообще сложно сдержаться, он настырный. В интернете-то от него не сбежала, а когда рядом оказался, совсем растаяла.

У меня между ног защемило, налились половые губки, кровь так напористо подступила к лону, что неожиданно начало пульсировать то самое место, куда нужно вставить разные предметы… Соски затвердели. Мне стало жарко, и я сняла пиджак.

А он писал дальше.

Судя по разговорам, мой Григорий Петрович действительно не пил. И я вместе с ним проводила этот вечер, хотя продолжала сидеть в офисе, читая его доклад о происходящем вокруг.

Вот он возвращается домой, идёт, мрачная улица, фонари. Ему страшно одиноко, он думает только обо мне.

А я улыбаюсь, перечитываю его сообщение.

Дальше он заходит домой. В это время Касьян подъезжает к забору.

Так, это похоже за городом происходит. Там ещё поля были упомянуты. Или может быть посёлок. Тогда точно за сексом далековато ездить.

Касьян - тот самый парень, которому девятнадцать, бездомный, без родственников. Он учится водить машину. С ним ехали Гена и Тата…

А у меня никого нет в этой жизни, кроме несчастного Тобика. И я в этот момент, когда он писал мне, прикасалась к большой семье. Тёплому общению и Гришиному одиночеству. Мне хотелось этих детей, этого мужчину, и большой дом из бревна.

Тоска навалилась.

— «Я ещё работу не закончила», — отправила ему.

Решила, раз ухожу, значит сделаю по максимуму, чтобы не оставлять документов и таблиц. А если кто придёт, то увидит чистоту-порядок и очень приличные графики. А не так, что чёрт ногу сломит. Я пришла в начале лета, такое увидела. Непонятно то ли бухгалтер работал, то ли шифровальщик.

Поэтому я задержалась в офисе, а Григорий Петрович продолжал посылать сообщения.

Жена его друга пришла, выяснять отношения. Оказывается Григорий Петрович никому не рассказывал правду своей жизни, и все считали, что это он разрушил семью. Одним словом, занимался самобичеванием. Это я помню, он мне по-пьяни всё рассказывал.

Видимо поговорили с женой друга, он опять начал писать. Две фразы и пропал.

Девчонки с работы убежали, и я засиделась в кабинете. Уборщица мыла полы и оставила дверь открытой. Охранник пришёл.

— Соскучился, Диана Александровна, — усмехнулся молодой человек.

А Тобик словно извинялся, что отвлекает от работы, уши прижал, подбежал ко мне, низко голову наклоня. В трёх шагах от моего стола лёг на пол и пополз, виляя хвостом.

Уборщица с охранником умилённо смотрели на это, а я рассмеялась:

— Ладно, Тобиус. Всё, я уже заканчиваю. Сейчас пойдём с тобой гулять.

— Мы его покормили, Диана Александровна.

— Спасибо большое.

— Всегда пожалуйста, собакен вёл себя хорошо.

Пришлось собраться и уйти с работы. Я оставляла рабочее место в полном порядке.

Смирилась. Раз Вера так решила, что мне надо отдохнуть, этим и займусь в ближайшее время. Сменила обувь, закинула туфли в пакет. Забрала свою чашечку, из которой пила кофе. Больше ничего не было в этом месте. Накинула пальто и шляпку, с Тобиусом вышли в чёрный, холодный вечер.

Не спешила. Идти некуда. Квартиры я сдавала, нужно было предупредить жильцов, чтобы освободили жилплощадь. А там, где я жила сейчас, нелюбимый мужчина. Отвратительный.