Многие месяцы я жила в его квартире, а за Ванюшкой присматривала мама. Тогда это и случилось… Что-то треснуло между нами с Ростом, сломалось, улетучилось…
Я приползала домой уставшая, грязная, пропахшая мочой и хлоркой. Свекры раскошелились на ночную сиделку – это позволяло мне ночевать дома.
О наших с Ростиком взаимоотношениях они не думали… Да и когда им было думать? Оба врачи с именем, занятые, важные люди. Я не представляла для них особой ценности. Не будет меня – мое место с радостью займет другая…
Рост уходит, а я судорожно сжимаю виски, пытаясь вспомнить, когда у нас в последний раз была близость? Месяц назад? Два…
Когда Василий Федорович умер, я неделю спала… Из кровати не вылезала. Стариком он был сварливым, требовательным. Я кормила его любимыми блюдами – приготовленной на топленом молоке и запеченной в духовке пшенной кашей, грибным супом-пюре, пирожками… Читала ему Достоевского и Толстого, а потом тщательно смывала со стен следы его отличного пищеварения – перед смертью он совсем выжил из ума и «рисовал» фекалиями.
– Лида, вам пора домой, – ультимативно произносит Елена Васильевна, касаясь моего плеча.
И такое ее прикосновение… недоброе, что ли… От него поежиться хочется, отмыться… Скоро я не буду ее видеть – никогда…
– Как нам ехать?
– Такси потрудись вызвать. Служебным транспортом больницы нельзя злоупотреблять, ты должна понимать.
Понимаю я все… Осознаю… Особенно, сколько потеряла времени, пребывая в прелести – мое состояние иначе не назовешь.
Вызываю такси. Ванюшка тотчас засыпает. Прощаюсь с мамулей и желаю ей сладких снов. Улыбаюсь на прощание. Прячу затаившуюся в душе истерику. Она обязательно вырвется наружу, непременно… Но не сейчас – чуть позже. Мне всего месяц нужен, чтобы подготовиться…
Мчусь по ночному городу, размышляя над планом побега. По-хорошему уйти не получится… Да и куда уходить? Мама живет в коммуналке. Трешку они с папой продали, когда он был жив… Со мной не посоветовались, вложили деньги в долевое строительство и… прогорели. Фирма-застройщик объявила себя банкротом, а ее директор смылся за границу. Избежал наказания…
У меня совсем ничего нет… Гол как сокол. И снимать квартиру не на что…
Вспоминаю об изрядно запылившемся дипломе ветеринарного врача.
С Ваней мне может помогать мама, так что на работу я выйду в ближайшее время.
А там и квартира для съема отыщется.
Отпираю входную дверь и на цыпочках бреду по коридору к детской. Воодушевленная, не сразу понимаю, что в кабинете Антона Олеговича происходит странный разговор.
– Лена, ну не травить же нам ее, в самом-то деле, – произносит он чуть слышно.
Наверное, сейчас моя кровь состоит из адреналина – чистого, неразбавленного… В ушах шумит, а перед глазами мелькают черные мушки.
– Ее нужно признать недееспособной, Тоша. Только это нас спасет… Господи… Как такое могло случиться? Какая же он сволочь, что так поступил. А нам теперь разгребать, – всхлипывает Елена Васильевна.
Разговор ведь не касается меня, так? Тогда кого свекр предложил отравить?
Глава 4.
Сердце тревожно сжимается в груди. Не понимаю, что со мной? Успокоиться не могу, уснуть… Ну, узнала я про измену Роста, так что с того? Убиваться и рвать на себе волосы я не стану. Слишком поздно… Мне больно признаваться, но я и сама виновата…
Безусловно, Ростик мерзавец и все такое, но налево он пошел не из-за хорошей жизни…
Знаете, а я ведь верила в любовь… И в настоящую семью тоже верила. Сама бы я никогда так не поступила, поняла бы мужа, оказавшегося на моем месте.
Василий Федорович был его родным дедом, так что решение сделать меня сиделкой Ростик поддержал.