– Спасибо.

– Пожалуйста, – дядька дал ложку.

– Спасибо.

Отец вновь хмыкнул:

– А вчера резать обещал. Врал, значит, что герой? Нож тебе зачем, упырь? – Артем инстинктивно хлопнул себя по карману, едва не опрокинув кружку. Батя развеселился. – В нужнике пиковина твоя – поищи! А хочешь, новую сделаю? Краше прежней.

– Нафига? – Артем пожал плечами.

– Правильно, паря, – дядька, не смотря на крохотный рост, сумел нависнуть. В Артемкино лицо уставился тощий кулак. – Ты дочу мою не трожь! Понятно, соплячке любопытно, что за ангел нашелся…

– Отец!

– Я ей отец, а такого зятька мне даром не надо! – костяшки побелели. Неожиданно кулак разжался, дядька мягче спросил. – Ну, зачем она тебе? Мало мочалок по кабакам? Ты же видишь, блаженная она у меня. Жалко ее. Хапнет коротенького счастья, да овдовеет. Че молчишь-то? Мало вас дохлых по золоотвала[3]?

– Кто про жениться говорил? – Артем захлебнулся негодованием.

Отец внимательно рассмотрел «дорогого гостя»:

– А иначе, убью! Если успею… Веришь? – Мутные глаза холодно пронзили Артема.

– Я ее не обижу, отец, – медленно произнес Артем. Пустая кружка звякнула о конфорку. Артем с трудом отвернулся, положил ладони на теплую печь. Батя подлил кипятка, небрежно кинул:

– Где она подобрала этакого воробья?

– Как и положено – в парке, – откликнулся Артем.

Дашка не удивилась. Она запахнулась в огромный махровый халат и поспешила отвернуться. На кухне стало тесно.

– Привет, – поздоровался Артем.

– Угу, – пробубнила Даша. Презрительно зыркнул из-за порога кот, желтые глаза прищурились, всклокочилась шерсть.

– Кис-кис, – Артем показал, будто в руке что-то есть. Кот по-человечески фыркнул, спрятался за косяком.

– Лучше не трожь – в ботинки нассыт, – посоветовал отец.

– Так на мне ботинки… – Артем продемонстрировал туфли.

– На тебе и нассыт!

– Папа-а! – протянула капризно Дашка, оставив зубную щетку.

– Ох, ты! – восхитился отец, но от комментариев воздержался.

Даша поймала взгляд, дернулась обратно к зеркалу. Зажурчала вода в умывальнике.

– В школу пойдешь? – отец оперся локтем на колено, поворошил угли в печке.

– Угу.

– Твоя сисястая названивает…

– Папа-а!

– В курсе, что ли?

Дашка опять обернулась:

– Чего? – не поняла она.

– Твоих приключений… Вместе были… с этим?

– Ну, па-а! – Дашка смущенно косится на Артема.

– Чего «папа»? А пьяная домой – не папа? Хмыря с собой привести – не папа? – отец вдруг переключился на «гостя». – Ну да, это он тебя донес. Милая, ничего по дороге не потеряла – совесть например?

– Отец, полегче… – заступился Артем, за что немедля «получил леща»:

– Полегче?!! – отец уставился, поиграл желваками, рука невзначай прикоснулась чайника. Артем сдал назад:

– Я виноват, Дашка здесь причем? – странно, но хотелось спасовать перед папашей.

– А баба всегда причем – ей даунов рожать, если по-пьяни матку вывернуть. – Что возразишь? Артем вздохнул, глянув на дрожащую спину – еще слез не хватало!.. Виновато выдавил:

– Простите… Не знаю, как получилось.

– Не знает он… – отец оттянул ворот свитера, покарябал шею.

Неудобная пауза – весьма кстати. Бьется о таз струйка воды, еле слышно бормочет радиоточка. Издали, по нарастающей, засвистела электричка. Колеса ритмично заколотили в рельсы. Треснуло в печке пламя. Отец приоткрыл дверцу, пошерудил кочергой – лицо озарилось. Он приподнял глаза, спросил невзначай. – За что хоть морду подставлял?

– Так, бакланка, – пожал плечами Артем.

– Правда, американца бил?

Артем поймал Дашкин взгляд – застыла с зубной щеткой во рту.

– Ну… – признался он.

– Оно и правильно, – неожиданно быстро согласился отец. – Ты, говорят, офицер?