Дверь открыла девушка лет двадцати пяти с хорошей фигуркой в модных джинсах. Попросив не обращать внимания на беспорядок, быстро показала квартиру. Все окна выходили во двор и смотрели на стену слишком близко построенного серого здания. Солнце никогда не заглядывало сюда. В глубокой задумчивости я стояла перед окном. Никогда в жизни по своей воле я не согласилась бы жить в этой квартире.

– Вид, конечно, унылый, зато тихо, – сказала девушка, догадываясь о моих мыслях. Мы пошли в ванную. Я и подумать не могла, что люди в столице до сих пор проживают в таких условиях! Ремонт здесь не делался, с тех пор, как дом отдали в пользование жильцов. Масляная краска серого цвета висела клочьями на потолке и стенах, кафель отсутствовал, а коричневые трубы подавляли громоздкостью. Мой взгляд упал на ванную, и я едва удержалась, чтобы не выразить свое отвращение. Ванна представляла собой ржавое, стоящее на уродливых коричневых ногах корыто. Наступить туда босыми ногами казалось невозможным. Но главный сюрприз ждал мне впереди, когда девушка повела меня в свою комнату. На видавшем виде диване сидел её муж, который дружелюбно поднялся мне на встречу:

– Добро пожаловать в наши хоромы, – сказал он иронично.

Я вошла в комнату, в которой казалось не повернуться, такой заставленной она выглядела. Я огляделась: метров семь-восемь, не больше, высокие потолки лишь усугубляли впечатление. Клетка, подумала я. Над половиной комнаты возвышались странные антресоли. Заметив мой взгляд, парень сказал:

– Как вам моё изобретение? Потолки высокие, вот я и придумал построить второй этаж.

На так называемый второй этаж можно было забраться ползком и находится там только лёжа.

– У нас там дети спят, – сообщила девушка. – Кроватки негде поставить, вот и пришлось разместить их наверху. Всё-таки выход из положения.

Я вспомнила большую восемнадцатиметровую комнату, в которой спали мы с Настей, и мне стало стыдно. Но молодая пара держалась бодро, видимо за долгие годы привыкли. Остальная часть квартиры не произвела на меня впечатления: грязноватые комнатки со старой мебелью и пожелтевшими обоями советских времен. Бабушки в халатах, всю жизнь здесь прожившие, пили чай на замызганной кухне. Одна из них сообщила:

– Ты это, даже не думай нас отселять на окраину. Мы далеко отсюда не поедем. Мы привыкли на бульваре гулять.

Я молча кивнула, подумав, что шансов у этих людей разъехаться немного. Ведь для того, чтобы покупатель согласился купить такую квартиру, должна быть рыночная цена. Невозможно, имея только комнату, пытаться получиться за неё квартиру в этом же районе. Но это не всегда понятно старым людям, не желающим расставаться с любимой скамейкой на бульваре и привычным окружением. Вот так и живут: каждый в своём углу, ненавидящие друг друга и вынужденные встречаться на кухне.

– Как вы думаете: есть ли варианты разъезда? – спросила девушка, когда мы вышли в коридор.

Мне не хотелось лишать её последней надежды, и я сказала по возможности мягко:

– Ваша соседка сказала, что ей нужна квартира в центре, а это невозможно. Если только вы её как-нибудь убедите…

– Её легче убить, чем уговорить на разъезд, – сказал муж, обнимая жену за плечи. – Ладно, мне обещали повышение на службе, может, хватит, чтобы снять квартиру.

– А жить-то на что, будем? А детей кормить? – спросила она, грустно посмотрев на мужа. —Спасибо, что пришли, – обратилась она ко мне, открывая дверь.

Обратно я шла настолько потрясённая, что забыла о своих проблемах, которые мне, живущей в своей уютной отдельной пусть и однокомнатной квартире, показались надуманными. Но вариант оказался нерабочим, а время и деньги на дорогу потрачены впустую. Похоже, надо было выбирать дом, телевизор и конфеты. Но как тут угадаешь?!