Лада с удивлением посмотрела на меня.

– Всего вторая кружка пива, а тебя так развезло. Если хочешь, пригласи его за наш столик и спроси, – Лада окинула взглядом полупустое кафе. – Всё равно сегодня здесь ловить нечего.

– Ладно, попробую.

Не в моих привычках первой подходить к мужчине, но мне не хотелось упускать момент. Сделав вид, что мне нужно заказать выпивку, я остановилась у стойки бара. Вячеслав посмотрел на меня и кивнул. Изобразив удивление, я предложила ему присоединиться к нам.

Вечер прошёл незаметно: так интересно он умел рассказывать и так смешил нас обеих. Я оказалась права – Вячеслав Кудряшов раньше был лётчиком, а сейчас ушёл на пенсию. Узнав, что он пенсионер, мы рассмеялись. Он выглядел таким здоровым и сильным и настолько был не на своём месте в агентстве недвижимости, что я удивилась.

– Как можно после неба настолько спуститься на землю? – спросила я.

– А что делать?! – глаза Славы грустно остановились на моём лице. – Перестройка не лучшим образом сказалась на военной авиации. Даже смешно вспомнить, как хорошо мы зарабатывали. А после перестройки перебивались от зарплаты до зарплаты, а в свободные от полётов дни торговали на рынке, чтобы прокормить детей. А когда перестали летать, кончилось и терпение. Тогда я вернулся в Москву и решил зарабатывать.

– Ты здесь с семьёй? – спросила я, чувствуя как остановилось в груди сердце.

– Я разведён, – сказал он и посмотрел на Ладу, – Но считаю себя обязанным помогать дочери.

– Сколько ей лет? – спросила я.

– Дочке недавно исполнилось шесть, – ответил Слава и его глаза стали грустными. – Они остались в Мурманске, где я служил. Моя бывшая снова вышла замуж. Ну а я вернулся в Москву.

– Так ты из Москвы? – обрадовалась я.

– Прожил здесь до шестнадцати лет, потом уехал поступать в лётное училище и приезжал только в отпуск. А год назад вернулся навсегда и решил поменять специальность, пока ещё не слишком поздно.

– Наверно, скучаешь без крыльев? – предположила я, стараясь уйти от печальной темы.

– Привык и смирился. Что делать? Жизнь продолжается и надо меняться. Нет смысла грустить о том, что не в силах изменить, хотя и принимать не всегда получается. Ну что, девушки, выпьем за то, чтобы с легкостью перестраиваться? – он посмотрел на Ладу, которая не принимала участие в нашей беседе, и поднял кружку с пивом.

Дома, слишком взволнованная, чтобы сразу спать, я вытащила дневничок.

Рассказы о Севере, где служил Слава, всколыхнули что-то давно забытое в моей душе. Раньше мы жили иначе: у нас были другие ценности в жизни, и, вообще, мы были другими: мягче и романтичнее. Наверно, «звериный лик империализма» начисто вытеснил из нашей жизни способность мечтать и уверенность в завтрашнем дне. Деньги, деньги всегда только деньги стали главенствовать в наших душах. Вот и сейчас наша работа заключалась в умасливании продавцов и покупателей, чтобы получить побольше вожделенных зелёненьких долларов. А зачем? Для того чтобы купить дочке платье или модную куклу Барби? Или иметь возможность посидеть в кафе, чтобы за кружкой пива порассуждать о потерянном смысле жизни и вспомнить, как жили раньше?

Сегодня мне было совершенно нечем заняться – это одна из самых больших проблем в нашей деятельности. Приходишь в офис, за полчаса делаешь все нужные звонки, потом ещё полчаса занимаешься просматриванием ежедневника, придумывая кому ещё позвонить, чтобы напомнить о себе. Всё! Больше работы нет! Дальше возникает мысль: чем занять рабочий день? Где найти клиента, который принесёт деньги, чтобы заткнуть дыры в семейном бюджете? Тяжёлое состояние, когда хочется работать, а работы нет. Но страшно хочется что-то делать. Даже ладошки чешутся. С тоской я вспомнила свою работу программиста: там у меня всегда был завал, иногда я даже не могла выйти покурить, а если случалось, что все программы написаны и сданы, можно читать литературу и осваивать новое. Здесь же, кроме гражданского кодекса и вечной «Из рук в руки», от которой клонило в сон, читать нечего. Пока я предавалась подобным невесёлым размышлениям в курилке, к нам спустились Александр Иванович с девушкой. Корольков выглядел недовольным, на чём-то настаивал, а она всё время твердила «не могу» и неловко затягивалась сигаретой. Было заметно, что девушка курит в тех редких случаях. Потеряв терпение, Александр Иванович обратился ко мне: