ВОЛКА ВЕЛЕНО В ОВЧАРНЮ ПОСАДИТЬ

(«Мирская сходка»)

«В овечьи старосты у Льва просился Волк». Решение («и Волка велено в овчарню посадить») принимается на сходке, на которых не было самих овец: «Овец-то и забыли! / А их-то бы всего нужней спросить».

♦ О злободневности басен Крылова.

В басне «Мирская сходка» рассказывается о том, как Лев назначил Волка в овечьи старосты, то есть царь назначил губернатором хищника. Все, кого царь спросил о Волке, дали о нем самый лучший отзыв.

(Эзопов язык в баснях Крылова. <2008>. – http://referat.np.by).

ВОЛКИ И ОВЦЫ

(«Волки и Овцы»)

«Правительство зверей» придумало закон, чтобы защитить Овец от Волков («Овечкам от Волков совсем житья не стало»): «Как скоро Волк у стада забуянит / и обижать он Овцу устанет, / То Волка тут властна Овца, / Не разбираючи лица, / Схватить за шиворот и в суд тотчас представить». Баснописец заключает: «А только Волки все-таки Овец / В леса таскают».

♦ О символичности заглавий басен Крылова.

Басни «Тришкин кафтан», «Демьянова уха», «ВОЛКИ И ОВЦЫ» самыми своими заглавиями символизировали бытовые положения, часто встречающиеся в жизни, и эти символы стали как бы ходячими поговорками, присловьями (А.С. Орлов. Язык русских писателей. <1948>).

*ВОЛЧЬЯ КЛЯТВА

(«Волк на псарне»)

Пустился мой хитрец

В переговоры,

И начал так: «Друзья! К чему весь этот шум?

Я, ваш старинный сват и кум,

Пришел мириться к вам, совсем не ради ссоры;

Забудем прошлое, уставим общий лад!

А я, не только впредь не трону здешних стад,

Но сам за них с другими грызться рад,

И волчьей клятвой утверждаю,

Что я…».

Устойчивые сочетания с прилагательным «волчий» полно отражены словарями: «волчий аппетит», «волчьи законы», «волчья хватка», «волчий билет», «волчий паспорт», «волчья яма», «волчья пасть» и др. Сочетание же с существительным «клятва» во всех них отсутствует. 1812 год был не только годом победы России над наполеоновскими полчищами. Для европейской культуры этот год был знаменателен и тем, что именно в это время увидело свет первое издание «Сказок братьев Гримм», сказок, которые дали мощный толчок поискам истоков народной, национальной культуры во многих странах Европы, в том числе и России. В собрание братьев Гримм под номером 16 вошла и небольшая шутливо-ироническая немецкая сказка, которая так и называется – «Der Eiddes Wolfes» – «Волчья клятва»: «Волк попал в западню. Когда крестьянин хотел его убить, он взмолился, чтобы тот сжалился над ним, обещая исправиться и больше не трогать крестьянских овец. Он пообещал вообще не есть ничего мясного, а питаться исключительно растительной пищей или – в крайнем случае – рыбой. Крестьянин отпустил Волка на волю. Выходя с крестьянского двора, Волк увидел свинью, которая барахталась в грязной луже. Почуяв жирную добычу, Волк начал рассуждать так: “Ведь лужа – это, собственно, вода, и животное, лежащее в ней, – водяное. Ага, – значит, это – рыба! А рыбу я имею право есть, никто мне этого не запрещал”.

И, накинувшись на свинью, он разорвал ее». Сказка о волчьей клятве завершается моралью: «So weiß der Gott loses einen Eid nach seinen Gelüsten zu deuten!» («Так безбожники умеют толковать свои клятвы в соответствии с их прихотями и наклонностями»). Похожей моралью и руководствовался М.И. Кутузов, решительно отказавшись от переговоров с Наполеоном. Как это обычно у И.А. Крылова, он, почерпнув выражение «волчья клятва» из европейского источника, придал ему собственно русский колорит. Основанием для этого были фольклорные образы, хорошо известные нам всем с детства. Так, В.И. Даль включил в свой словарь выражение «волчьи слезы