Федор вспомнил, как маленькими шажочками, с любопытством юности и стремлением быть первым, он пять лет вгрызался в науку, не всегда умело, не всегда дисциплинированно, и вот сейчас стоял здесь, на последнем рубеже, отделявшем юность от взрослой жизни. «Это стоило того!» – подумал он и поднял вверх красный диплом, как поднимал золотые медали в велоспорте.

Выступал декан юридического факультета.

– Поздравляю, теперь вы представители одной из древнейших в мире профессий! – сказал плотно сбитый седой мужчина, улыбнувшись. – Впрочем, оставим шутки, юрист не только древняя, но и весьма нужная обществу профессия, особенно сейчас! – Он посерьезнел. – Друзья, вы лучше других знаете о праве, о государстве, о демократии. Вы лучше других знаете, что такое закон, как его толковать и исполнять. Я не могу, к сожалению, обещать вам, что все институты права и государства, что вы изучили в теории, будут правильно работать за пределами университета. Культура неуважения к основным правам человека все еще тянет наше общество назад, к господству одной партии и одного мнения, к тоталитаризму! Да что там, мы все еще не умеем цивилизованно спорить и грезим о революциях, вместо того чтоб договариваться.

Декан говорил с чувством, вызывая в Федоре патриотический озноб и волнение.

– Вы будете судьями, прокурорами, адвокатами, следователями, юрисконсультами, вы будете известными людьми, возможно первыми лицами государства, – продолжал он. – Не предавайте идеалы нашей светлой профессии! Не предавайте людей, которые будут к вам обращаться! Не предавайте ценности цивилизованного общества! Не подчиняйтесь тому дурному, что вы увидите, но и не сидите сложа руки. Своим примером меняйте практику к лучшему. Создавайте гражданское общество. Создавайте правовое государство. Смело идите вперед. Действуйте. Пришло ваше время, коллеги. Будущее – за вами. Я твердо верю, что вы сделаете нашу прекрасную страну лучше. И я твердо верю, что своих детей вы научите правильным ценностям.

Федора так вдохновили эти слова, что он, и так расчувствовавшись на вручении, пообещал мысленно не подвести и не удержал слезы, скопившиеся на глазах.

Получив дипломы, друзья начали осуществлять задуманное. Мягков твердо решил стать писателем и, обмотав шею шарфом, написал первые абзацы романа о безумце-моряке и попугаях-неразлучниках. Красивая Пелагея уехала на Канары. Грибоедов, по протекции знакомых бабушки, устроился в прокуратуру Москвы. Рыжая Кира начала стажировку в крутой американской фирме из рейтинга Chambers Global[5]. Федор с Анной разослали резюме. А Богомолов продолжал трудиться в гадюкинской прокуратуре и выслушивать нотации своей жены Недотроговой.

В конце июня две тысячи пятого года, по инерции студенческой жизни, Федор предложил всем ехать на фестиваль бардовской песни и проплыть на байдарках Жигулевскую кругосветку. Огромная Волга в том месте делала круг, почти соединяясь у села с бурлацким названием Переволоки. Интернет обещал фантастические виды и веселые приключения.

Федор же, никому не сказав, еще имел намерение сделать Анне Миловидовой предложение.

Идея понравилась, и компания друзей, переночевав в Самаре у родителей Анны, приехала на Мастрюковские озера. Весь день они гуляли по лагерю, жужжащему, словно огромный муравейник, слушали бардов, ели приготовленный на углях шашлык, загорали на песочном пляже, пили красное и, немного, белое, а вечером в самом счастливом настроении расселись у костра.

За деревьями, в желтых отблесках небольшого огня плясали бородачи, отбрасывая демонические тени. Мягков с рыжей Кирой – к тому времени уже муж и жена – ушли на дальнюю базу отдыха искать байдарки. Анна со своей мамой и Изабеллой готовили салаты и бутерброды, с ужасом поглядывая на Петра Богомолова. Тот в ковбойской шляпе ползал на коленках вокруг костра и раздувал его так, словно был стеклодувом в десятом поколении. Глаза Петра стали красными, костер пылал, дым всех мучил, бурлящая уха испарялась к звездам, но Петька, как только видел тлеющий уголек со всей мочи снова начинал дуть, и никто его не мог остановить.