В висках застучали молоточки от возможного предположения.

– Этого не может быть, – негромко произнес Вадим, уже разглядывая округлый короткостриженый затылок.

– Вы что-то сказали, Вадим Сергеевич? – повернулся водитель.

Рассмотреть мужчину более внимательно мешал фонарный столб, из-за которого просматривались только плечи мужчины.

– Вот что, Юра, давай поезжай, но так, чтобы я как следует разглядел человека, стоящего у бордюра.

– Может, просто подъехать немного поближе, остановить машину и спокойно его разглядеть? – бесхитростно предложил водитель.

Петляков отрицательно покачал головой.

– Не тот случай. Если это действительно человек, о котором я подумал, то он сразу поймет, что за ним установлено наблюдение. Сделай как я говорю.

– Хорошо.

Водитель запустил двигатель, плавно отжал сцепление, и машина уверенно отъехала от обочины. Стриженый продолжал демонстрировать свой затылок, овальные уши, плотно прижатые к черепу. Экспертами установлено, что форма ушей у человека столь же индивидуальна, как и папилляры на подушечках пальцев или, скажем, его запах. Вадим более не сомневался в том, что ему приходилось видеть этого человека, и от нахлынувших воспоминаний невольно закололо мозг. Уж на эти уши, при построении в колонну по четыре, он насмотрелся предостаточно.

Неужели это он?

– Просигналь, – приказал Петляков.

Савельев охотно надавил на клаксон. Получилось естественно: прозвучавший гудок заставил поторопиться молоденькую девушку, что шагала по проезжей части, будто по бульвару; заставил повернуться второго продавца, остро глянувшего на проезжавший мимо автомобиль. Даже сквозь затемненные стекла Вадим почувствовал силу его взгляда, в какой-то момент ему даже захотелось укрыться под высокую панель приборов от нацеленных, будто бы окуляры снайперской винтовки, глаз. И запоздало подумал о том, что вряд ли тот способен рассмотреть его через затемненное стекло и энергетика его взгляда рассеется в свинцовой составляющей бронированного стекла.

Теперь Петляков понимал, что его беспокоило: грузовик, стоящий на бровке тротуара, просто источал нешуточную опасность. Интуиция его не подвела. Человека, стоящего на обочине, можно было бы спутать с кем-то другим, если бы не плавный поворот головы с высоким, почти сократовским лбом. Это мог быть его клон или фантом, не будь на правой стороне лба длинного шрама, который невозможно ни спрятать под париком, ни замазать искусной косметикой.

Этим человеком был не кто иной, как Антон Толкунов, или по-другому – Карась.

Автомобиль подъехал к высокому девятиэтажному зданию. Именно в нем размещалась компания «Трансибгаз», а на восьмом этаже находился офис генерального директора Семена Валентиновича Шевцова.

Собственно, сама компания располагалась со второго по седьмой: нижний и самый верхний этажи над офисом генерального директора оставались свободными. На первом этаже размещались охрана, приборы для наблюдения. На восьмом этаже были расположены комнаты для пе-реговоров, зал заседаний: Петляков именовал его не иначе как санитарный коридор (всякий, кто направлялся в кабинет генерального директора, должен был проходить через него, а следовательно, попасть под пристальное внимание охраны, здесь также размещались ключевые посты).

Этажи выглядели полупустыми, но назвать их унылыми было нельзя: у окон зеленой стеной разрастались пальмы и фикусы; мягкая мебель, стоящая у стен, создавала уют. Так что многими сотрудниками свободные этажи воспринимались как некие помещения для разрядки, где они могли в относительной тиши, правда, под строгими взорами охраны, пошелестеть газетой.