– Это хорошо, что деньги будут твоими, – подала голос Машка. – Но ты должна поклясться страшной клятвой, что накажешь тех, кто убил Жана!

– Милая моя, – сказала я, – сейчас, конечно, трудно сказать точно, но, кажется, в машине произошла какая-то поломка. Может быть, отказали тормоза… Роковая, ужасная случайность! Жан был таким милым, таким молодым… Навряд ли кто-нибудь хотел его убить!

– Но он сам мне об этом сказал, – настаивала Машка.

– Кто сказал? – воскликнули мы с Наташкой одновременно.

– Жан, – ответила Машка. – Видите ли, я немного соврала комиссару. Когда я выбралась из машины, то увидела, что Жан не двигается. Я подбежала к нему. Он был в полном сознании, яснее не бывает, только говорить ему было больно и трудно.

– «Поклянись, что отомстишь за меня… меня убила Андре…» – вот что он успел сказать перед смертью.

Страшный грохот заставил нас вздрогнуть. Мы оглянулись. У буфета Софи уронила поднос с чаем.

– Ты ничего не слышала, – моментально отреагировала Наташка. – Понимаешь? У барона, наверно, помутился рассудок.

– Да, мадам, – покорно согласилась Софи, – барон, очевидно, очень испугался.

– Да нет же, – затопала ногами Машка. – Говорю вам, он был абсолютно спокоен и совершенно в своем уме. Он хотел еще что-то сказать, но тут у него из горла пошла кровь, черная такая, как чернила, и он умер.

– Успокойся, маленькая, – ласково проговорила Наташа, – бывает, что перед смертью человеку чудится всякая чертовщина. Может, он вспомнил, как какой-то Андре его когда-то обидел.

– А вот и нет, – возразила Маша, – не какой-то, а какая-то. Я разве вам не сказала? Он прошептал: «Поклянись, что отомстишь за меня, меня убила Андре Ярузельская». Я слышала, как вчера Андре объясняла Аркадию, что ее фамилия Ярузельская, а Жаклин теперь мадам Ярузельская. Это Андре, Андре убила Жана… Я только не знаю, как она это сделала!

В наступившей тишине мы услышали, как в кабинете пробили часы.

Этой ночью я так и не прилегла. До четырех утра сидела рядом с Машей, держала ее за руку и напевала песенки. Когда же она наконец заснула, встала с ее кровати и побрела в свою комнату. Страшные мысли теснились у меня в голове. Какой злой рок преследует Макмайеров! Сначала в авиационной катастрофе погибает почти вся семья. Потом в автомобильной аварии погибает Жан. Что за отношения связывали Жана и Андре? Мне припомнился ее полный ненависти взгляд, брошенный на Жана… Что-то там явно было не так. Я ворочалась в своей чересчур мягкой кровати с боку на бок. Может, уехать домой? Навряд ли мы будем сейчас нужны Наташке, не до гостей и развлечений ей. Нет, точно не смогу заснуть.

Я вылезла из кровати и посмотрела на часы. Семь утра. Интересно, есть ли кто-нибудь на кухне? Я бы с большим удовольствием выпила чашечку горячего кофе и съела бутерброд. Вчера никто из нас так и не смог проглотить ни крошки.

Я тихо вышла в коридор. Кажется, кухня на первом этаже, во всяком случае, слуги входили с едой в столовую через боковую дверь. Я вошла в столовую. Незнакомый мужчина резал на гигантском столе черную ткань. Увидев мой взгляд, он пояснил:

– Мадам, баронесса велела одеть дом в траур. Могу я вам чем-то помочь?

– Да, – обрадовалась я. – Мне бы чашечку горячего кофе.

Слуга замялся:

– Завтрак, к сожалению, еще не готов, его подадут только в девять. Но, если вы согласитесь пройти на кухню, Луи сварит вам кофе и сделает тосты.

Я милостиво согласилась пройти с ним на кухню.

В кухне было тепло и ослепительно чисто. Любой стол можно было смело использовать для операции аппендицита. От начищенной утвари резало глаза. Возле окна сидел в кресле пожилой человек и читал вчерашнюю «Монд». Увидев меня, он ласково улыбнулся: