К счастью, у фермера в доме нашлось достаточное количество бумаги и карандаши. Вооружившись карандашом, Ричард в задумчивости сидел у окна, временами выглядывая наружу и стараясь представить себе саванну, по которой бродили разительно похожие друг на друга мужчины и львы, но где женщина тем не менее оставалась женщиной. Единственным законом, который правил в такой саванне, были клыки и мощные лапы, и самым сильным существом в ней являлся Ламар, Ламар Лев, не просто убийца, а проницательный и умный повелитель.

Грифель карандаша свободно летал по поверхности бумажного листа. Ричард глубоко проник в понятие сути льва, такого проникновения в существо явления раньше он не мог достичь; это озарение пришло только теперь. Он находился в красном поясе джунглей, он был сейчас в таком состоянии, когда, вглядываясь в незнакомую форму жизни, задаешь себе вопрос: чем она пахнет?

Он остановился. Гм, а что, неплохо!

Он мечтательно посмотрел в окно и попытался представить себе плоскую равнину, по которой перемещались яркие точки зебр и жирафов, бродили буйволы, носились хитрые антилопы и то тут, то там видны были вездесущие гиены.

Ему уже почти удалось увидеть то, что он хотел увидеть, как вдруг красивая иллюзия рассыпалась в прах. По дороге к ферме приближалась черно-белая патрульная машина полиции штата Оклахома.

Хотя Бад сидел за рулем, настроение у него было препаршивое.

– Тед, тебе правда не мешало бы позвонить Холли.

– Нет. – Это было единственное, что был в состоянии ответить Тед.

– Она будет волноваться, – настаивал Бад.

– Если говорить правду, Бад, – проговорил Тед, – то в последнее время мы почти не разговариваем с Холли. Я махнул на нее рукой. По ее глазам я хорошо вижу, что ничего для нее не значу. Мой бог, я так люблю ее, но вот она здесь, а я не могу достучаться до нее.

Баду стало очень неловко, он занервничал, судорожно сглотнув. У него запершило в горле. Тед был действительно несчастен и остался один на один со своей болью.

– Вот, например, ты и Джен – у вас идеальный брак. Вы одна команда. Она – часть твоей карьеры. Она довольна тем, что у тебя есть и каков ты есть. Она никогда на тебя не давит.

– Тед, ты же знаешь, что внешность бывает обманчива.

– Только не твоя внешность, Бад.

– Слушай, Тед, нам надо будет потолковать.

– Потолковать?

Но в этот момент они подъехали к скотному двору фермы Степфордов. У дома были рубчатые белые деревянные стены, видно, что двор застраивался постепенно, по мере того как дела хозяина шли в гору. Лужайка аккуратно подстрижена, вдоль дорожек росли яркие цветы. Дом стоял в тени огромного дуба.

Бад и Тед вышли из машины. Бад поправил антенну, достал из проволочной сетки на спинке сиденья фуражку и надел ее на голову. После этого он огляделся. Рядом с домом было свежевспаханное поле, с которого недавно скосили пшеницу. До самого горизонта то там, то здесь виднелись дубовые рощицы, а яркая зелень простирающихся полей говорила о том, что с них еще предстояло убрать люцерну. Справа раскинулось пастбище, по которому между стогов сена бродили коровы.

По радиотелефону Тед набрал номер.

– Слушай, наверняка они плохо положили трубку, – сказал Тед.

– Алло! – закричал в трубку Бад.

Ответа не было.

– Пошли постучимся в дверь и выясним, не случилось ли чего.

Ричард опрометью летел вниз по лестнице. Он не кричал, хотя ему страшно хотелось это сделать. Все его существо было охвачено паникой. Ему захотелось в уборную. Каждый шаг его тяжелого бега отдавался в животе болью.

– Ламар, – закричал он с рыданиями в голосе, – Ламар, Ламар, ой, Ламар!

По ступенькам он бросился в подвал.