– Тут Леха не руками шевелить надо, а другим местом, – заржал Егор.

Лешка только досадливо махнул рукой.

– А как только она повылезла малость из реки, тут я и заметил, что у неё вместо ног натурально хвост рыбий волочится. Ей богу, братцы, хвост как у карася, что у нас в пруду водится. Увидел я ентот хвост и ещё больше закаменел. А баба та обняла меня руками и так крепко поцеловала, что я чуть не задохнулся. А она, шельма речная засмеялась и шасть снова в воду и исчезла, как и не было. Я только тогда и пришёл в себя, а как очнулся, так бегом до самого дома бежал без оглядки. Русалка это была, самая настоящая, ей богу, не вру.

– Не мог ты, Леха бегом бежать, никак не мог. Тут ты точно сочинил. Про русалку верю, а по беготню врёшь, как есть врёшь, – снова встрял Егор серьёзно глядя на Лешку.

– Это почему я вру, дядя Егор? – подозрительно спросил Лешка.

– Да с полными штанами хреновый из тебя бегун-то был, – засмеялся Егор, хлопнув себя по коленкам. Мужики хором засмеялись. Лешка похлопал растерянно глазами и тоже засмеялся. Он никогда не обижался на шутки мужиков, и они этим непременно пользовались, но всегда в рамках дозволенного. Кулаки у Лешки были пудовые, и кто его знает, мог и не стерпеть обиды, махнуть нечаянно.

Дмитрий тоже посмеялся вместе с мужиками, докурил самокрутку и зашёл в мельницу. Он часто бывал здесь и знал все тонкости настройки жерновов, всегда непременно давал Василию советы, прекрасно зная, что мельник в них совсем не нуждался. Василий стоял у постава и следил за струёй муки. Время от времени он подставлял под неё широкую ладонь и проверял качество помола. Помогали ему двое здоровых сыновей, таких же коренастых как отец, только всегда угрюмых и необщительных. Василий в основном только командовал, да плату за помол собирал. Дмитрий поздоровался с мельником и кивнул в сторону амбара. Василий кивнул в ответ, и они вышли на свежий воздух, отряхивая мучную пыль.

– Слышь, Василий Ильич, – с ходу начал Дмитрий, – надумал-таки я мельницу покупать. Только есть одна загвоздка. Новик, сволочь, цену не сбавляет. Поможешь по-свойски?

Василий грузно опустился на ветхую скамеечку, доставая вышитый цветами кисет.

– Закуривай, Дмитрий Николаевич. Да ты садись, чего носишься. В ногах, как известно, правды нет. Хотя, её сейчас нигде нет.

Дмитрий подозрительно посмотрел на ненадёжную скамеечку, но из уважения к мельнику, осторожно присел. Скамейка жалобно пискнула под тяжестью двух мужиков. Дмитрий насторожился. Василий весело покосился на соседа и ухмыльнулся в густую бороду. Затея с покупкой явно ему не нравилась. Новиков на мельницу только по нужде ходил и почти все помолы были у Панова, а Дмитрий обязательно перебьёт часть клиентов в свою пользу, но и отказать другу он никак не мог. Лидка уже не раз говорила, что Семка сватов ладит, а значит, скоро Дмитрий в разряд родственников перейдёт. Василий не торопясь свернул папиросу, закурил и снова посмотрел на Дмитрия.

– Сбить цену я тебе помогу, так и быть, а вот клиентов нам с тобой придётся поделить. Это я к тому, что бы все по справедливости было, без обид. Дружба дружбой, а табачок я предпочитаю свой курить и тебе советую.

– Полностью с тобой согласен, – обрадовался Дмитрий, – так может сегодня, и пойдём, оболтаем Кузьку Новикова? Вечером покупку обмоем, все, как и полагается. А, Василий Ильич?

– Оно что, можно и сегодня, – растягивая слова для солидности, проговорил хитрый мельник, – а не боишься, что в кулаки запишут?

Дмитрий покачал задумчиво головой, достал кисет и тоже стал сворачивать папиросу.