– Нет, русская, – ответила я. – Поэтому меня нелегко напугать. Но откуда вы знаете этого человека? Может быть, вы сами – босс?

Англичанин негромко, но одобрительно рассмеялся.

– Я всегда высоко ценил русских, – заявил он. – У них очень развито чувство юмора. Почти так же, как у англичан. Но уверяю вас, к наркомафии я не имею ни малейшего отношения – иначе тоже летел бы первым классом. Разрешите представиться – Джеймс Доули, репортер...

– Очень приятно, – сказала я. – Зовите меня Юлией. О профессии распространяться не буду, потому что не американка. Это американки придают большое значение профессии. Но в России у женщин все-таки главным занятием остается быть женщиной...

– Браво! – воскликнул Доули. – Мне очень нравится подобный подход. Думаю, и большинству разумных мужчин – тоже. К сожалению, разумных мужчин в нашем мире становится все меньше...

– Выходит, мне сегодня здорово повезло? – заметила я. – Соседство разумного мужчины было бы для меня как нельзя кстати, потому что я смертельно устала и хотела бы хорошенько выспаться.

– О, в отношении меня можете абсолютно не беспокоиться! – заверил англичанин. – Я немедленно закрываю рот на замок. – Он заговорщически понизил голос и добавил: – А наш третий сосед, кажется, дал обет молчания, так что можете считать, что вам вдвойне повезло.

Я покосилась на человека, который сидел возле прохода. Он действительно выглядел очень необщительным – мрачное, с резкими чертами лицо, черные усы, хищно загибающиеся книзу, густые острые бакенбарды. Большие солнцезащитные очки закрывали половину его лица, и было неясно – спит этот сосед или бодрствует. Сидел он, во всяком случае, абсолютно неподвижно, широко раздвинув ноги, обтянутые голубыми брюками. А еще на нем была белая тенниска, подчеркивающая развитые грудные мышцы, и замшевая бежевая куртка, доходящая ему едва до пояса. Колоритная фигура – вполне можно было представить этого человека скитающимся по дикой сельве в поисках золота или с автоматом под мышкой, сопровождающим наркокурьера. Но сейчас он вел себя исключительно тихо.

Тем временем включились двигатели, и лайнер начал выруливать на взлетную полосу. Рев все нарастал, наполняя самолет нетерпеливой предстартовой вибрацией. Это подействовало на меня гипнотически, и я благополучно заснула, даже не дождавшись, пока «Боинг» оторвется от земли.

Очнулась я внезапно, испытывая на себя легкую досаду, потому что совершенно потеряла ориентировку во времени. Всему виной проклятая смена часовых поясов – она всегда выбивает меня из колеи. Сколько продолжался мой сон, сказать я не могла, но подозревала, что проспала большую часть пути.

Ровно гудели моторы, в синем иллюминаторе тянулись поля розовых, подсвеченных заходящим солнцем облаков. Мне подумалось, что, должно быть, наше путешествие подходит к концу, и за подтверждением этого я решила обратиться к соседу.

Однако он спал, прикрыв веки со светлыми ресницами, но даже во сне ему каким-то образом удавалось сохранять в лице и фигуре исключительное достоинство. Это любопытное явление наверняка было из того же ряда, что и знаменитый британский газон, вырастить который можно, регулярно постригая в течение трехсот лет. И мне подумалось, что умение сохранять достоинство каждую минуту на моего соседа Доули тоже не с неба свалилось.

Можно было обратиться за справкой к третьему соседу – теперь-то уж он явно бодрствовал, но мне не хотелось этого делать. Потому что в бодрствующем состоянии мужчина тоже не особенно располагал к себе. Так и не сняв очков, он слегка сгорбился и очень внимательно выглядывал в проход салона, держась за подлокотники широкими костистыми ладонями. Фаланги пальцев и запястья его были покрыты жесткими черными волосами.