Эсеры заявляли себя сторонниками федерации с широкой автономией губерний, волостей и общин и с правом наций на самоопределение. К существовавшей государственной власти были настроены бескомпромиссно, не признавая ее права на существование. Призывая к борьбе «в формах, соответствующих конкретным условиям русской действительности», они не сильно скрывали свое предпочтение методам революционного насилия[649]. Устав боевой организации (БО) партии предусматривал «борьбу с самодержавием путем террористических актов»[650].
Эсеровское руководство черпалось из двух основных источников: отбывших каторгу и ссылку старых народников (Брешко-Брешковская, Михаил Гоц, Осип Минор, Марк Натансон) и экстремистки настроенных молодых людей, в основном из числа исключенных из вузов (Николай Авксентьев, Георгий Гершуни, Абрам Гоц, Владимир Зензинов, Павел Крафт, Борис Савинков, Евгений Созонов). Эсеры всегда страдали организационным нигилизмом, который граничил с организационной расхлябанностью. Кто и когда входил в их ЦК, сказать невозможно, – первоначально, вероятнее всего, его просто не было. А возможно, функции центрального комитета выполняла комиссия по сношению с заграницей в составе Брешковской, Гершуни и Крафта. Когда первая уехала за границу, а двоих других в очередной раз посадили, все эсеровское руководство сосредоточилось в руках Евно Азефа, который сменил Гершуни на посту главы БО, самой законспирированной части партии.
У эсеров была присказка: террор делают, но о терроре не говорят. БО впервые громко заявила о себе покушением на министра внутренних дел Сипягина в апреле 1902 года. При скромном аптечном служащем и изготовителе адских машин Гершуни в ней было не больше 10–15 человек, при Азефе стало 25–30. Всего за время ее существования через боевую организацию прошли немногим более 80 человек. ЦК называл, кого убить, после чего БО работала самостоятельно, имея собственную кассу, конспиративные квартиры и т. д. Руководители боевиков были самыми влиятельными членами ЦК[651]. Алексей Васильев пожалуется, что «Боевая группа социалистов-революционеров тоже доставляла немало беспокойства Охране, так как она совершала множество покушений на жизнь членов Императорской семьи, правительства и самой полиции. Число жертв от взрывов бомб и револьверных пуль террористов весьма велико. Даже жизнь Царя часто подвергалась серьезной опасности. Мы постоянно узнавали о замыслах убить Государя, и несколько раз только особая осторожность и изобретательность дали возможность предотвратить эти преступления»[652]. Не случайно осведомителям за выданного боевика эсеров платили тысячу рублей, а за большевика – только трешку.
Азеф был сыном еврейского портного из Ростова, выросшим в нищете, но выбившимся в люди своими силами, став инженером-электротехником (что потом пригодилось). Чернов не мог нарадоваться на главного террориста партии: «Со своим ясным, четким, математическим умом Азеф казался незаменимым. Брался ли он организовывать транспорт или склад литературы с планомерной развозкой на места, изучить динамитное дело, поставить лабораторию, произвести ряд сложных опытов – везде дело у него кипело. «Золотые руки» – часто говорили про него»