Словосочетание «черная сотня» до начала ХХ века не имело политической окраски: так со средних веков называли податное посадское население. В 1612 году черные сотни привели Минин и Пожарский, чтобы освободить Москву от поляков. Затем черносотенцами стали называть крайних ревнителей самодержавия и участников погромов, а уж потом это название распространилось на определенные политические партии, среди которых ведущую роль первоначально играл Союз русского народа (СРН). «Союз возник в тот момент, когда в стране царила полная анархия, власти растерялись и спрятались, и Россия должна была погибнуть, но явился Союз, подавил революцию и спас Россию, – только он один и никто более»[563], – без тени скромности заявлял его первоначальный лидер Александр Дубровин, профессор медицины и детский врач. Он, безусловно, преувеличивал роль Союза в гашении революционной волны, была еще и преданная царю армия. Но, действительно, в 1905 году в огромном количестве российских городов были зарегистрированы и активно сражались с «красными тряпками» десятки черносотенных групп, позднее влившихся в СРН. Союз прямо субсидировался из секретного фонда Министерства внутренних дел и за свои заслуги в революционные дни заслужил признательность императора.

Руководство было на 60 % дворянским, в нем заметную роль играли крупные и средние землевладельцы, предприниматели, крупные ученые (например, филолог-славист с мировым именем А.И. Соболевский), адвокаты (Булацель), группа архиереев – епископ тамбовский Иннокентий (Беляев), архиепископ Волынский Антоний (Храповицкий), в свое время (1890–1895) ректор Московской духовной академии. Но в правых партиях никогда не было самых известных охранителей и столпов режима из рядов самой власти. Объяснение этому простое и нам уже известное – представителям власти запрещалось вступать в политические партии и общественные организации.

Массовую базу обеспечивали общественные низы – крестьяне, рабочие, ремесленники, особенно из западных губерний со сложным национальным составом и с давней историей межэтнических столкновений и погромов. Более половины членского состава приходилось на 15 губерний еврейской черты оседлости. Правые партии были единственными, которые получали депутатские места и по помещичьей, и по крестьянской куриям. В час их расцвета – в 1907 году – численность черносотенных групп превышала 400 тысяч человек, это были самые массовые организации партий в тогдашней России. У которых были и миллионы сочувствовавших, если судить по миллионам подписчиков правых газет[564].

Их идеология опиралась на уваровскую формулу «самодержавия, православия, народности» и вполне описывалась лозунгом: «За Веру, Царя и Отечество»: православие как единственное вероучение, император как безальтернативный источник правды и реальной власти, Отечество как цельное и неделимое пространство. Идеология эта преподносилась в качестве продолжательницы славянофильской традиции, особенно в части резкого противопоставления России и Запада, православной и католической цивилизаций. Причем на Западе, откуда «со времен Петра приходило только зло», они до Первой мировой войны отдавали предпочтение монархической Германии перед республиканскими Англией и Францией. Отсюда неприятие правыми Антанты, критика внешней политики и МИДа, где «наши правители и зевсы, восседающие на Мойке со времени Нессельроде, за редким исключением, давно забыли о том, какой они национальности и чьи интересы представляют, заботясь лишь о красоте стиля,