Она изобразила перелистывание страниц.

– Даже когда пациент Зельда отлучилась выяснить отношения с Лоуэллом, потому что между ними кое-что было и ее в этом обвинили, она заслуживает сострадания и понимания, потому что – послушайте – даже тогда она вначале убедилась, что за Ови обеспечен уход на всех уровнях: при нем все время была няня, а он во время отсутствия матери спал. Вот почему она задержалась там так поздно – чтобы не будить его, чтобы быть хорошей мамочкой. Вот почему она была вынуждена сделать это, пока Ови спал. И ребенок не был ни брошен, ни оставлен без присмотра, доктор… штат Делавэр, и вы, доктор Лу, тоже это знаете, ведь вы же мудрец, магистр всего подряд, вы же меня понимаете – я не какая-нибудь там тупая или нерадивая. Чарующе странная – да. Причудливая – тоже да. Но не тупая и нерадивая, а любой другой с моим крошкой всяко обращался бы хуже, ведь так? Я вас обоих спрашиваю, – голос взвился до крещендо, – ведь так?! Я ясно изъясняюсь с медицинской точки зрения?

Лу вздохнул.

– Мы сделаем для вас все возможное, Зельда.

– Мне нужно большее! Мне нужны заверения!

Он снова взял обе ее ладони. Фыркнув, та попыталась вырваться, но Лу держал крепко.

– Послушайте меня, Зельда: себе вы можете помочь только фокусировкой. Это понятно?

Колебание. Медленный кивок.

– Сфокусируйтесь на настоящем моменте, Зельда. Здесь и сейчас. Больше ни на чем.

Она закусила губу. Отвернулась. Лу поместил ей под подбородок палец и нежно повернул ее лицо к себе, принуждая к глазному контакту.

При такой нестабильности жест достаточно рискованный. Но, вероятно, Лу знал о ней что-то не известное мне: различимое теперь лицо было кротким, как у агнца. Можно сказать, безмятежное.

– Хорошо, доктор Лу. Ваша мудрость не знает границ, вы всегда такой, настоящая фигура отца. Мне просто хотелось увериться, что все будет хорошо. Так себя чувствует Коринна, когда я играю ее на площадке. Я так за нее чувствую. Ей нужно, чтобы все в мире складывалось благополучно.

Сведя плечи, она опустила голову.

– Мне нужно знать, что в конце нас ждет хеппи-энд.

– На все воля божья, – произнес Лу.

Раньше набожности в нем я, надо сказать, не замечал.

Вдвоем мы сопроводили ее на стоянку, что позади небольшого офиса Лу на Вентуре, возле Бальбоа. Жест вежливости, хотя на самом деле нам заодно хотелось ее пронаблюдать.

С каждым шагом сбивчивая походка Зельды становилась все уверенней, и вот уже она форменной кинозвездой подошла к черному «Линкольну» (люкс-кар от щедрот продюсеров «Субурбии»), тихо пофыркивающему на местах для инвалидов. С водительского сиденья выскочил шофер в униформе, услужливо распахнул перед Зельдой заднюю дверцу, после чего сел обратно за руль, и «Линкольн» вальяжно тронулся к выезду на шоссе. Между тем заднее стекло приопустилось, и Зельда Чейз на прощание одарила нас воздушным поцелуем.

Когда люкс-кар укатил, Лу удрученно вздохнул.

– И это назначенный пациент, Алекс…

– Давно ты ее лечишь? – полюбопытствовал я.

– Да вот с той поры, как позвонил ее агент. За это время успел снять с нее код «пятьдесят один пятьдесят» и довел связность изложения до получаса.

– Ощущение такое, будто у вас за спиной уже немалая история. Судя по тому, как она себя с тобой ведет.

– Правда? А ты обратил внимание, с какой стоической мудростью психолога я воздерживаюсь от дебатов с ней?

Мы направились обратно в офис.

– Теперь ты понимаешь, с чем я имею дело, дорогой мой Алекс, – сказал Лу. – Непродолжительными периодами общаться с ней можно вполне сносно, и все равно дела идут наперекос, и в когнитивном, и в аффективном смысле. Она упорно отрицает всякое знание об отце, а мужчинам в ее жизни нет места вот уже несколько лет. У меня подозрение, как бы ее псевдопривязанность, приведшая к разрыву с ее бывшим, не спроецировалась на меня. Разница, пожалуй, в том, что я к ней готов, – он улыбнулся, – и профессионально обучен.