– Значит, мы потеряли сто миллионов марок, – подытожила Кива.

– Во время последних трех остановок мы получили сорок миллионов чистого дохода, так что потери составляют примерно шестьдесят миллионов. И эта остановка – последняя в нашем рейсе. Потом обратно на Ядро и перелет до Икойи.

Лагос кивнула. Поток позволял добраться до Края несколькими путями, но назад можно было вернуться лишь одним – по течению Потока, от Края до Ядра. Рано или поздно все течения сливались в Ядре. Но это означало, что других шансов возместить потери между Краем и Ядром не оставалось.

– Предлагайте идеи, – сказала Кива. – Томи?

– Весь смысл был в том, чтобы завезти чепушины на Край, – ответил капитан. – В других местах Взаимозависимости их уже полно. Мы можем собрать те плоды, что у нас есть, – собственно, так и придется сделать – и после вакуумного обезвоживания продать концентрат на Ядре. Но у вашей семьи там уже есть лицензиаты, и если мы будем продавать товар по сниженной цене, они могут пожаловаться в имперскую торговую комиссию.

– Капитан прав, – кивнул Магнут. – И даже если мы уравняем цены, возникнет избыток продукции. Мы заработаем в лучшем случае несколько миллионов марок, а лицензиаты дома Лагос лишатся долгосрочных прибылей.

– Ты хочешь сказать, что мы в полной заднице?

– По сути, да, мэм.

Кива обхватила голову руками, задумавшись на несколько секунд, а затем посмотрела на Блиникку:

– Когда мы улетаем с Края?

– Пока мы на Имперской станции, корабль проходит техническое обслуживание, а Гажон набирает дополнительную команду вместо тех, кого мы потеряли на Ланкаране. Мы пробудем здесь еще неделю.

– Можно ли задержаться?

– Вряд ли, – ответил Блиникка. – Причал, у которого мы стоим, через девять дней будет занят. Имперской станции потребуются сутки на таможенную очистку груза и приведение причала в исходное состояние. У нас есть семь дней, а потом мы должны улетать.

– Значит, семь дней.

– Семь дней на что? – спросил Магнут.

– На то, чтобы случилось долбаное чудо, которое спасет наши задницы, – сказала Кива. – Не так уж много, я думаю.

Формально Кардения стала новой имперо с момента смерти имперо Аттавио Шестого. В реальности же все было намного сложнее.

– Тебе придется объявить официальный траур, – сказала Наффа Долг Кардении в кабинете, который внезапно и официально стал ее собственным. Прошло лишь несколько мгновений с тех пор, как умер ее отец; тело его сейчас забирали из спальни – отныне ее спальни – на носилках, где в свое время лежали тела почти всех имперо, которым повезло умереть у себя дома. Кардения видела эти носилки, хранившиеся в другой комнате, и мрачно подумала, что однажды, скорее всего, на них вынесут и ее кости. У любой традиции есть оборотная сторона.

Мысль об этом вызвала у нее невольный смех.

– Кар? – спросила Наффа.

– Так, подумалось о мрачном, – ответила Кардения.

– Могу оставить тебя одну на пару минут.

– Но только на пару.

– Во время передачи власти у имперо нет ни одной свободной минуты, – мягко проговорила Наффа.

– Как долго длится официальный траур?

– По традиции – пять стандартных дней.

– Вся остальная Взаимозависимость получит пять свободных дней, – кивнула Кардения, – а я только пять минут.

– Я вернусь. – Наффа встала.

– Нет, – покачала головой Кардения. – Лучше займи меня делом, Наф.

И Наффа заняла ее делом.

Сперва – официальное объявление траура. Кардения направилась по коридору в кабинет Гелла Денга, личного секретаря ее отца (а теперь, если она не решит иначе, и ее собственного), который должен был передать распоряжение. Кардения беспокоилась, что ей придется диктовать некий официальный текст, но у Денга уже был готов документ, что нисколько ее не удивило. За время существования Взаимозависимости сменилось немало имперо.