Путь будущих старателей проходил по обширной долине, простиравшейся до самого горизонта, где её сменяли высокие горы. Долгая дорога являлась отличной возможностью для каждого узнать больше о своих товарищах, и все рассказывали друг другу разные случаи из жизни и делились предположениями о процветающей Калифорнии.

Эдвин перечислил в уме всех, кого он уже знал. Впереди на лошади ехал проводник Роберт Рассел, рядом с Эдвином сидел доктор Фрэнк Беннет, а сзади ювелир Томас Митчелл и ещё странный молчаливый человек, который совсем не нравился Эдвину.

Из разговоров Эдвин узнал, что этого молчаливого парня, ехавшего в его фургоне, зовут Мэтью Робинсон, что ему тридцать лет, и он, как и остальные, хочет навсегда переселиться в Калифорнию. Мэтью определённо не нравился Эдвину. «В тихом омуте черти водятся», – любил говорить его отец, и это фраза как нельзя лучше характеризовала этого молчаливого соседа.

Также рядом с его фургоном на лошади ехал высокий человек в коричневых брюках на подтяжках, Эдвин узнал, что зовут его Конор Картер. Кожа Конора была смуглой, волосы – чёрными, несмотря на ещё юный возраст около его глаз и на лбу уже образовались многочисленные морщины. Он имел спортивное телосложение. Речь его отличалась грубостью, но остальные, кажется, даже не замечали этого. Резкие движения выдавали в нём человека очень вспыльчивого, про которых обычно многозначительно говорят: «лучше не попадаться ему на пути». Конор рассказывал разные анекдоты про индейцев и негров, все без исключения громко над ними смеялись.

Эдвину определённо нравилась вся эта компания путешественников.

– Ты, должно быть, ещё не женат? – спросил Эдвина Фрэнк и достал из кармана маленькую флягу с водой.

– Нет ещё, – ответил Эдвин.

– Я тоже. Я в Балтиморе практически жил на работе, даже выходных не брал, постоянно к пациентам ездил, потом ещё к пациентам и ещё. Но знаешь, я заметил, что все эти визиты к больными, их медицинские карты мне надоели страшно. Обычная жизнь определённо не для меня, я не хочу до конца своих дней получать стандартную зарплату врача. И вот поэтому мне и захотелось отправиться в Калифорнию, там уже всего этого не будет. Надеюсь, мне крупно повезёт, найду много золото, а потом куплю особняк в Сан-Франциско, там и женюсь. А у тебя какие планы?

Эдвин ненадолго задумался и посмотрел на горы вдалеке. Он вспомнил, как плакала мать, не желая отпускать его и как пытался переубедить его брат не отправляться в эту поездку. От этих воспоминаний Эдвину стало не по себе, и он даже поежился, словно от холода.

– Я ещё точно не знаю, – наконец сказал он, – смотря, сколько золота мы сможем найти. В Нью-Йорке у меня осталась мать, я обещал ей, что уеду только на два года, поэтому оставаться в Калифорнии навсегда я не собираюсь. Как только заработаю достаточно денег, тут же поеду назад.

– Нам обязательно повезёт, я знаю! – Фрэнк широко улыбнулся и похлопал Эдвина по плечу, что тут же успокоило его молодого товарища и вернуло ему веру в удачу.

Эдвин обрадовался, что хоть они ещё только начинали путь, а он уже нашёл себе хорошего друга, на которого мог рассчитывать в случае опасности. Вообще-то знакомства с новыми людьми всегда были для него вроде испытаний, которые должен пройти каждый. Эдвин предпочитал сначала хорошенько изучить человека, а уже потом завязывать с ним дружественные отношения. Но с Фрэнком получилось совсем не так. Друзей у Эдвина имелось немного, но зато они были, что называется, настоящими. И ценили они Эдвина больше всего за его честность.

Многие его знакомые считали, что таких честных людей, как Эдвин, днём с огнём не сыщешь. Ещё в детстве, если он что-нибудь случайно разбивал, то никогда не старался это скрыть, а шёл прямо к родителям и рассказывал им всё начистоту. Понятное дело, что Эдвину, как и любому другому ребёнку, не нравилось, когда его наказывали, но он всегда со смирением относился к наказаниям. После наказаний дети из остальных семей, живущих по соседству, обижались на своих родителей, но только не Эдвин, он внимательно выслушивал длинные лекции отца о правильном поведении и уходил в свою комнату.