Кирилл удивленно смотрит сначала на меня, потом на бутылку в моих руках. И ухмыляется:

— Это что? Предложение мира? Или запоздалые извинения? Так прощение тебе стоит просить не у меня, а у сестры. К тому же я не люблю коньяк.

— Боюсь, Элине придется обойтись без моих извинений, — отвечаю я. — Не в первый раз уже, думаю, она переживёт. А коньяк я тоже не люблю.

— Тогда зачем это? — он кивает на бутылку.

— Затем, что Коршунов Николай Петрович очень уважает коньяк, — машу головой в сторону папиного друга. — А вот этот, особенно. Папа бережет его именно для их встреч. Так что бери и пользуйся. Тебе же явно нужно пообщаться с ним в неформальной обстановке.

Несколько секунд Кирилл хмуро разглядывает меня. Потом требовательно спрашивает:

— Откуда узнала? Отец сказал? — и сам же качает головой, продолжая: — Нет, вряд ли. Он не догадывается о моей проблеме. По крайней мере, я так думаю.

— Конечно, не отец, — соглашаюсь я. — Ему точно не придет в голову обсуждать со мной подобные темы.

— Тогда как? — не успокаивается Кирилл. Видимо, этот вопрос его всерьез интересует. — Только не говори, что все так очевидно!

— Для меня, да, — отвечаю и пожимаю плечами. И вдруг признаюсь: — Сама не знаю, почему чувства других людей для меня как открытая книга. Наверное, это просто насмешка судьбы.

— Насмешка? Почему? — удивляется собеседник. — По-моему, это довольно ценное качество.

— Потому что мне и так слишком скучно. А способность видеть настоящие причины чужих поступков вообще отбивает охоту с кем-нибудь общаться.

— Ты поэтому одна? — спрашивает Кирилл, все еще разглядывая меня. Похоже, в разговоре с ним сестра не ограничилась только моей нелестной характеристикой. А явно посвятила мне гораздо больше времени. Представив мою жизнь в нужном для нее свете. Я почувствовала бы себя польщенной, если бы мне было не все равно.

— Возможно, поэтому, — туманно произношу я. И в свою очередь интересуюсь: — Элина знает, что тебе на самом деле здесь нужно?

— Зачем же разрушать чужие иллюзии, — отвечает он вопросом на вопрос.

— Обожаю разрушать иллюзии, — говорю, широко улыбаясь. — И свои, и чужие.

— Я это уже понял, — кивает Кирилл. А потом забирает из моих рук коньяк и два бокала. — Ладно, надеюсь, ты не ошиблась. Пойду наводить мосты, — смотрит мне прямо в глаза и просит: — Пожелай мне удачи...

— Удача — слишком большая сука, чтобы делать то, о чем ее просят, — ухмыляюсь я.

— Мне кажется, ты на нее похожа, — не остается в долгу Кирилл. И, не давая мне ответить, направляется к Николаю Петровичу.

Дорогие, с радостью приглашаю вас в мою новую историю! В ней будут настоящие чувства и противостояние. Любовь и ненависть. Эмоции на пределе. Конечно же, тайны и загадки. Все, что нравится вам в моих книгах!

2. 2

Я возвращаюсь в дом. На улице для меня больше нет ничего интересного. Захожу в свою комнату, которая никак не изменилась с тех пор, как я два года назад съехала от родителей. Устраиваюсь на кровати, прямо поверх покрывала. Перелистываю книгу, взяв ее с тумбочки. Но читать не хочется. Так что опускаю голову на подушку и засыпаю. Через некоторое время просыпаюсь, сразу смотрю на мобильный. Прошло всего полтора часа. Потягиваюсь, встаю с кровати и подхожу к зеркалу. Поправляю прическу и макияж. Он у меня совсем легкий, так что от сна сильно не пострадал. Выхожу из комнаты, спускаюсь вниз. Собираюсь найти маму и узнать, освободилась ли она наконец.

С мамой сталкиваюсь на улице. Она спешит от беседки к дому. Увидев меня, хватает за локоть и говорит:

— Дорогая, я почти закончила с делами. Стол уже накрыли к чаю, — у мамы все строго: сначала закуски, потом горячие блюда. И обязательно десерты с кофе и чаем в конце. Значит, дело уже явно движется к нему. Она продолжает: — Я  пригласила всех, не могу найти только Юру. Помоги, пожалуйста, отыщи его. А потом мы с тобой уединимся.