Наконец дело дошло и до Митьки. Стражник рывком поднял его на ноги и, звонко шлепнув по заду, придал ускорение в сторону передней двери. Митька торопливо выскочил на дощатую арену, жмурясь от нахлынувшего света.

По площадке расхаживал купец Айгъя-Хоу. Жестом велев Митьке стоять смирно, он повернулся к толпе и возгласил:

– Теперь – мальчик. Здоровый мальчик, крепкий, четырнадцать лет. Годится и для комнатного услужения, и для работ на полях, на скотном дворе, на мельнице. Тих и благонравен, отличается приятной внешностью. Двадцать восемь огримов!

Митька незаметно хмыкнул, узнав о себе столько нового. Тих, значит, и благонравен? Слышала бы сейчас это классная Галина Ивановна!

– Да ты чего, Айгъя? – раздалось по ту сторону канатов. – Какие двадцать восемь? Это же цена взрослого юноши, а здесь сопляк. – На мельнице, говоришь? Да где ж такому дохлому мешок муки поднять? Пупок порвется!

– Ты ошибаешься, почтенный Калсеу-Нару, – с достоинством ответил купец. – Да, сейчас, быть может, ему и не взвалить на спину мешок, но мальчикам свойственно расти, знаешь ли. Спустя два-три года он играючи будет кидать такие мешки.

– Вот через три года и предлагай его, – желчно ответил невысокий крепыш в синем балахоне, изучающе оглядывая Митьку, – а покамест это лишь проросшее семечко, не более.

– Да и потом, зачем непременно таскать мешки? – как бы не слыша последних слов мельника, продолжил купец. – Разве мало у тебя всякой подсобной работы? Разве не надо ухаживать за быками, убирать в амбарах, засыпать зерно в желоб? Прекрасное занятие для мальчика.

– Да, разумеется, – согласился багроволицый Калсеу-Нару, – но для дешевого мальчика. Для мальчика, который стоит одиннадцать огримов!

– Ну ты и скажешь, почтенный, – добродушно осклабился купец. – За такую цену ты найдешь разве что мальчика в рудник, где он сдохнет через месяц. Я за одиннадцать огримов пятилетних мальцов продаю. Говорю же – двадцать шесть, и ни огримом меньше.

Ага, насторожился Митька, уже сбавляет цену! Это было некстати, жирный мельник ему активно не понравился. Впрочем, народу возле площадки торгов сейчас толпилось не в пример меньше, чем когда их привели на площадь. Видно, большинство из тех, кто хотел сделать покупки, уже их сделали, и сейчас здесь торчали либо праздные зеваки, либо вот такие, как Калсеу-Нару, припозднившиеся покупатели.

– Ну хорошо, хорошо, ты убедил меня, уважаемый Айгъя-Хоу, – степенно произнес мельник, демонстративно касаясь привязанного к поясу кошелька. – Бери пятнадцать огримов. Целых пятнадцать полновесных серебряных огримов!

– Увы, – развел руками купец, – увы, старый друг. Мне не нужны эти пятнадцать полновесных огримов, мне всего бы двадцать три, и довольно. Ты же знаешь, я никогда не был жадным, никогда не запрашивал непомерное. Если я говорю, что мальчишка стоит двадцать три – значит, так оно и есть. Мне он самому за двадцать достался, да и то по случаю. Одному моему знакомцу нужно было срочно выплатить проигрыш в кости, ну и… сам понимаешь.

– Айгъю, – раздраженно сказал мельник, – я, конечно, все понимаю, я знаю тебя десять лет, ты правильный человек, себе в убыток работать не хочешь, но и я не хочу покупать воробья по цене орла. Больше пятнадцати я не дам даже при всем моем искреннем к тебе уважении. Даже самый лучший мальчик этого возраста не может стоить больше, а твой товар… да ты посмотри сам. Разве это мышцы? Ну-ка, – строго велел он Митьке, – сожми кулак.

Не думая, что мельник обратится прямо к нему, Митька слегка опешил – и тут же заработал легкий подзатыльник от купца.