Митька почему-то не чувствовал страха. Вместо него в душе рождалось глухое раздражение. Ну никак не укладывалось в голове, с какой такой стати этот тип требует от него покорности? Только потому, что сильнее?

– Ну, допустим, три дня, – с некоторым вызовом буркнул он, продолжая разглядывать ногти на своих запыленных ногах.

– Я ждал чего-то похожего, – кивнул кассар. – Айгъя-Хоу не столь глуп, чтобы долгое время держать у себя незаклейменного раба. Да и покупать без клейма – дело рискованное. Видимо, жадность застила ему глаза. Ну ладно, а кем же ты был раньше?

Митька замялся. Он не знал, что говорить. Сказать правду – этот дикарь не только не поверит, но даже и не поймет, о чем речь. Придумать легенду – так надо же еще знать, что прозвучало бы правдоподобно. Этим, видимо, придется заняться, но не сейчас – позже, когда он хоть немножко начнет разбираться в здешней жизни.

– Я спросил, – негромко напомнил ему кассар.

– Ну… – протянул Митька, – я раньше был… в общем, в далеком месте, а потом вдруг так получилось, что… здесь… и сам не понимаю.

Кассар едва заметно поморщился, словно надкусил больной зуб.

– Видишь ли, мальчик, меня не слишком интересует твое прошлое. Вернее, интересует лишь в связи с твоим настоящим. Но поверь, тебе придется научиться быть рабом, и чем скорее это у тебя выйдет, тем лучше для нас обоих… потому что обучение будет болезненным. Мне придется кое-что тебе объяснить. Как ты уже понял, я нахожусь на государевой службе. В этот город меня привела служебная необходимость, и пришлось на время оставить дом в моем родном Нариу-Лейома. Разумеется, в чем состоят мои обязанности перед государем, тебя не касается, а станешь любопытствовать – будешь строго наказан. Но ты должен понимать, что в связи с этими обстоятельствами мне ни к чему роскошная обстановка, светлый терем, толпы невольников, украшенные колесницы… Поэтому с собой я захватил лишь двух лошадей, поэтому нанял эту хибарку. Поэтому и купил тебя. Мне нужен раб, который будет убираться в доме, ухаживать за лошадьми, готовить мне пищу, стирать, совершать различные покупки. Дома, в Нариу-Лейома, у меня, конечно, есть и достойный моего положения дом, и слуги… Но здесь хватит и этого. Будь все иначе, ты учился бы службе у других рабов, но сейчас тебе придется осваивать все самому. Ты понял?

Митька вновь кивнул.

– Забываешься, мальчик, забываешься, – терпеливо произнес кассар. – И за это будешь наказан. Но не прямо сейчас, чуть позже. А сейчас мы с тобой прогуляемся в одно место, я ручаюсь, тебе оно покажется интересным. Погоди…

Кассар резко поднялся с кресла, вышел в другую комнату и через минуту вернулся, держа что-то блестящее в руке. Митька пригляделся – и поежился. “Что-то” было металлическим ошейником.

– Митика, подойди сюда! – велел кассар.

На негнущихся ногах Митька приблизился к нему.

– Рассмотри внимательно. Это – рабский ошейник, знак твоего положения. Здесь, на бляхе, выгравировано мое имя. Ты теперь будешь носить его всегда. Нагни голову!

Подчиниться? Или плюнуть ему в лицо, яростно выругаться, закричать, что лучше умереть, чем пресмыкаться? А чем это кончится?

Поколебавшись, он наклонился, и это колебание не прошло незамеченным. Кассар, опустив обе ладони ему на плечи, без всякого, казалось, усилия наклонил его – и тут же Митька ощутил, как холодный металл сомкнулся вокруг его шеи.

– Ну вот и все, – кассар слегка хлопнул его по плечу. – Имей в виду, в городе ошейник послужит тебе защитой. Ни один горожанин не посмеет тебя тронуть, ни один лавочник не рискнет обсчитать, потому что, сделав это, они посягнули бы на меня, на мое имущество.