Сабир зашел в шатер. Бану была собрана и готова. Только в глазах отражалось такое немыслимое отчаяние, что отцу стало, как никогда жаль дочь. Он протянул к ней руки и с заботой сказал:

– Я не должен был настаивать на этом решении. Нам совсем не удалось побыть вместе.

– Теперь поздно что-то менять, – отозвалась Бану. – Ряды не забудут и не умолкнут, если танская семья будет брать назад каждое сказанное во всеуслышание слово. Хватило того, что мой прилюдный выбор пришлось выдать за глупость.

– Не говори так, Бану, – через силу улыбнулся тан.

– Но, по крайней мере, мне это смогли единожды спустить с рук, найдя тысячу оправданий: я слишком юна, я всю жизнь среди мечей, откуда мне знать о делах такого рода? Да и выросла я там, где, наверное, брошенный к ногам пояс означает признание победы или равенство, но точно не брачное предложение. И потом, я просто мать лагерей. Ты таких «привилегий» лишен, отец.

Бану говорила, не скрываясь, печально. Сидя на походном стуле, ссутулив спину, упавшим голосом. Ни тени радости в лице.

Сабир не выдержал – подошел к дочери вплотную, прижал к груди её голову, поцеловал в волосы и вскинул голову, широко раскрыв покрасневшие глаза.

– Не такой должна была быть твоя свадьба.

И не сейчас, согласилась Бану.

– Надо идти, – тихо ответила женщина, коснувшись одной из рук отца. Тот только крепче сжал объятия. Бану на миг показалось, что это вообще захват.

Склонившись к голове Бану, мужчина горячо признался, что ничего дороже неё в его жизни нет.

Жрецы осветили новоявленное супружество двух чужих, почти незнакомых людей прямо здесь, в военном лагере.

Если бы Бансабиру попросили описать новоявленного мужа, пожалуй, «никакой» было бы лучшей характеристикой. Роста среднего, ни блондин, ни брюнет, глаза почти бесцветные, широкий тупой подбородок безволен, когда говорит – мямлит. Ничего общего с дерзким и – нельзя отрицать – решительным Этером. Природа, очевидно, поделила от щедрот своих между братьями неравно.

В постели Нер представлял собой нечто столь же унылое: вскарабкался на Бану, попыхтел, быстро закончил, перевалился на спину и засопел.

Убедившись, что муж спит, Бансабира поднялась и вышла на воздух. Брак был консумирован – для подтверждения близкие родичи и приближенные могли находиться за дверью или – в данном случае – за пологом. Сейчас здесь сидели Сабир, Русса, Этер и, как ни странно – Гобрий с Гистаспом.

– Все в порядке? – обеспокоенно спросил тан.

– Разумеется, – непроницаемо ответила дочь. – Однако спать я предпочитаю в своем шатре. Не проводишь меня, брат? – перевела глаза.

– Да, конечно, – Русса удивился, но поднялся на ноги мгновенно, не задавая вопросов. Этеру ситуация явно не нравилась. Бану проигнорировала.

– Ты хотела о чем-то поговорить? – заботливо спросил мужчина, ведя сестру к шатру.

– Нет.

Русса не настаивал.

– Спи спокойно, сестра, – пожелал перед прощанием, поцеловал Бану в лоб и скрылся.

Конец ознакомительного фрагмента.