– Во имя истинных богов, – ветер донёс его громкий, слегка прерывающийся голос, – Аира, великого судии, и созданных им из самого себя братьев-сыновей: Инэ, властителя света и Белара, повелителя тьмы, заклинаю тебя: отправляйся…

Человек не договорил. Туман наполз на него, внутри чавкнуло, и красное брызнуло во все стороны, как будто чьи-то огромные ладони прихлопнули большого раздувшегося от крови комара.

– Проклятье… – Родрик сглотнул.

Сигерд наклонил голову, шепча под нос.

– Преподобный! – крикнул кто-то снизу. – Они уже близко!

Сигерд очнулся.

– Пойдём, сын мой, – сказал он. – Мы должны вознести молитвы во спасение живых. Нам предстоит долгая ночь.

С непонятным чувством Родрик последовал за монахом. Какие-то твари готовятся напасть на деревню? Так почему бы каждому крепкому мужику не взять в руки по топору и не встать на защиту своих жён и детей? Вместо того чтобы прятаться каждую зиму или как там они это называют? Эти пауки дохнут и брызжут кровью, а значит, против доброго меча не устоят. Мортох? Ну, да, странная зверюга, но раз она жрёт мясо, значит, не такая уж бестелесная. Родрик с удовольствием бы проверил, например, горит она или нет. Чего эти люди боятся? Бояться можно всю жизнь.

Родрик угрюмо топал за преподобным Сигердом. Город был мёртв, вернее, почти мёртв: беззвучен, если не считать скрипящих на ветру вывесок, с тёмными улицами, наглухо запертыми дверями и ставнями, однако пару раз Родрик заметил полоски тусклого света в щелях.

– Похоже, не все желают прятаться в этом вашем божьем доме? – бросил он в спину монаху.

– Не все. Некоторые не желают подвергать опасности близких.

– Не понимаю.

Старик оставил его фразу без ответа.

Они вышли на площадь, пожалуй, даже обширнее той, на которой Родрика держали прикованным к столбу, с приземистым строением посередине. Родрик видел подобные в других местах. Дом был очень древен: похожий на куб, с огромными дурно обтёсанными валунами в основании, восьмигранной толстой башней в центре, окошками-бойницами – такие храмы строили первые корны. Этот был не очень велик, и Родрик подивился тому, как может хоть четверть населения Кадвана найти здесь убежище, но ему надоело задавать вопросы, не получая вразумительных ответов, и он промолчал. Перед храмом был частокол, точнее, несколько рядов острых кольев, вбитых в землю под углом – так делают, когда хотят сдержать наступление вражеской конницы. Окошки не светились – похоже, они были закрыты ставнями изнутри. Перед входом в высокой треноге, задуваемый порывами ветра, полыхал огонь.

Там стояли двое: в шлемах, кожаных колетах, один с топором, второй с мясницким ножом, оба пухлые, с животиками, похожие на испуганных торговцев. Они беспокойно топтались на месте, и было видно, что им не терпится запереть за собой двери. «Ну и вояки», – мысленно буркнул Родрик.

– Уже все здесь! – заметив прибывших, крикнул тот, что с топором. – Максен только не пришел, Вуффа, ещё кое-кто. Скорее…

Он глянул наверх и голос его осёкся. Родрик тоже непонятно зачем задрал подбородок, и тут же заморгал: с неба, словно ожидая этого момента, посыпались крупные хлопья снега.

– Что за… – начал было он, и замолчал, заметив то, на что смотрел стражник.

На стене ближайшего дома, под самой крышей, сидело нечто. С бледной зеленоватой кожей, крупной яйцеобразной головой, совершенно безглазой, с треугольной дыркой носа. Торс у существа был как человеческий, только когтистые руки отличались несуразной длиной, но вот ниже пояса вместо ног змеился толстый хвост ящера. Тварь открыла рот и зашипела, высунув раздвоенный язык. Словно услышав призыв, из темноты показалась ещё одна, потом ещё. Они ползли неуклюже, цепляясь когтями за кладку, и опираясь на хвосты.