– Деда не разрешал мне гулять в дождливую погоду, он боялся, что я заболею. А потом когда я стал старше и пошёл в школу в первый раз… Я думал, это будет счастливым днём для меня, но я промок пот дождём и заболел на неделю, – Паша уже пожалел, что вспомнил это: школа не вызывает у него теплых воспоминаний, в основном из-за одноклассников. Лишь бы Соломон не стал развивать эту тему.

– Когда твоего дедушки не стало, на улице тоже было пасмурно? – синие глаза ведьмака пристально смотрят на Павла, словно видят его насквозь.

– Д-да, – горечь подступила к горлу мальчика.

– Ты его нашёл или кто-то другой?

– Я, – Паша сделал шаг назад и сел на траву.

– Мне сказали, он перед этим болел, это правда?

– Правда. Он два дня не мог встать на ноги, – выдавил из себя Паша.

– Ты не обязан об этом рассказывать, – заметил ведьмак с глубоким участием, которое Павел не ожидал услышать в этом привычно-холодном голосе. – Если тебе тяжело я не буду настаивать. Однако сама собой подобная рана не залечиться.

Мальчик посмотрел на собеседника. К своему безграничному изумлению во встречном взгляде он прочёл полное понимание всего того, что твориться сейчас в его душе – словно в волшебное зеркало заглянул. Никто его об этом не спрашивал, все этой темы избегали, да и он бы никому не ответил. Но спокойный голос Соломона почему-то вызывает в нём некое доверие и ощущение, что сейчас подходящее для этого время и место.

– Это случилось рано утром. Мы всегда рано вставали – часов в семь, даже по выходным. Накануне он был нормальным, разговаривал со мной, даже улыбался. А утром… он дышал, но был без сознания. Я сразу понял, что ему стало хуже, но не догадался что… – дыхание мальчика участилось, а глаза увлажнились. – Я позвал соседку, она жила за стеной. Я был напуган, когда стучал к ней в дверь. Я сказал, что Деда не отвечает. Войдя к нам в квартиру, она позвала дедушку по имени… потом зашла в комнату.

– Ты остался в прихожей?

– Я боялся зайти, но я думал, она его разбудит… – не имея больше сил, сдерживать слезы, Павел тихо заплакал. Он вспомнил, как потом взял руку дедушки холодную словно лёд – руку, которую он знал всю свою жизнь, всегда тёплую, ласковую, родную. Беспощадная боль пронзила его душу.

– Расскажи мне о твоём дедушке. Каким он был? – спросил Соломон, когда мальчик немного выплакался.

– Я не знаю… не знаю, что рассказать, – сдавленно произнёс Павел.

– Мне говорили, что это он ответственен за твой развитый ум.

– Он меня всему научил, – подтвердил Павел. – Считать, писать и читать… Я рано начал читать, ходить и говорить тоже. Вот только в спорте я был отстающим и ростом я тоже похвастаться не могу.

– Он видно знал толк в воспитании детей, раз сумел развить у тебя эти навыки ещё в дошкольном возрасте. И речь твоя довольно развита.

– Дедушка во многих вещах разбирался и мог, что угодно доходчиво объяснить, даже самое сложное.

– Необычайно-редкое умение.

– Он был школьным учителем, давно.

– Очевидно хорошим учителем.

– Да, так и было. Но моих учителей в школе он не любил, считал их необразованными. Несколько раз даже приходил в школу, чтобы отчитать учительницу по русскому языку за безграмотность. А однажды на родительском собрании, учительница по математике сказала: «Умного ребёнка можно чему-то научить, а тупого нет». Говорила она не про меня, но деда такого не стерпел. Он сказал ей: «Если ваш ученик не понимает ваших уроков, то вы плохой учитель».

– Он был прав, – ведьмак с восхищением улыбнулся. – Мне всё больше и больше нравиться этот человек.

– Дедушка очень гордился тем, что в прошлом по всем его предметам у его учеников была отличная успеваемость. Он любил свою работу и от моих учителей требовал того же. Они же считали, что им достаточно просто рассказать материал, а поняли мы или нет, это уже наши проблемы, поэтому Деда с ними спорил.