Призрак молчал, лениво рассматривая просящего. Акей не знал, но именно сейчас решалась его судьба: умрет он в муках или быстро. Младшему из семи мудрейших стало скучно, и он явился в храм исключительно для того, чтобы побаловать себя жестокостью, а сейчас просто позволял смертнику выговориться. Такие всегда просят денег и возможности отомстить. Денег никогда в Ликасии не водилось, а право мести никто не отнимал, так что просьбы страждущих неизменно мудрейших не волновали.

– Но сейчас все изменилось. Явилось пророчество Каххора, и согласно ему придет человек, который займет трон акора, а вместе с этим получит неограниченную власть. Представьте только: возможность Каххора управлять каждым камешком в мощном государстве может перейти кому-то. И этот кто-то вполне может быть предан вам настолько, что будет платить постоянную дань с Аргарата.

– Чего ты хочешь, льстивый Акей из города Ларион? – опять повторил призрак. Для себя он уже решил, что наглец будет мучиться.

– Помогите мне стать этим самым человеком из пророчества, – голос Акея был тверд – просьбу он продумал заранее. – По словам Каххора, трон займет и силу получит человек, когда в Круге смерти победит и погибнет сильнейший. Этот круг прямо перед троном – правитель Аргарата устраивал в нем публичные казни непокорных. Именно там погиб сам Каххор.

Призрак заинтересовался – желание новенького было нестандартным.

– Ты хочешь стать сильнейшим и погибнуть в Круге?

– Нет, я хочу занять трон. Не сказано в пророчестве, что погибнуть должен один и тот же человек, а потому я просто соберу в Ликасии сильнейших бойцов, а где они есть, как не здесь? И отправлюсь в Аргарат. Они сразятся друг с другом: пусть умирают, пока я буду сидеть на троне. Подожду. Стоит уметь ждать, и тогда мы обретем все.

Призрак дернулся, ощутив присутствие старших мудрейших в зале. Акей ничего не заметил и ожидал вердикта, а правители Ликасии меж тем совещались. Спустя десять минут, которые показались для просителя долгим часом, младший мудрейший исчез, а кресло сменилось на позолоченное с высокой спинкой. Акей приободрился, понимая, что божества готовы дать ответ, а когда проявился худой старец с длинной бородой, сделал правильные выводы и упал на колени.

– Меня зовут Карра-тант, и я буду говорить от лица мудрейших, – возвестил старец. Смотрел он словно бы в душу Акея. – Я правильно понимаю, что мы должны отпустить с тобой подданных Ликасии? Хватит ли сил, чтобы подчинить себе сильных? Я не чувствую их в тебе.

Прежде чем ответить, Акей облизнул пересохшие губы.

– У вас есть способность управлять сознанием своих подданных. Я надеялся, что вы поделитесь ей. Для достижения общей цели…

Карра-тант наклонился вперед, будто желая рассмотреть мужчину получше.

– Скажи, Акей из города Ларион, что отдал ты нам за возможность стать частью Ликасии?

– У меня ничего не было…

– Что отдал ты нам? Что сказал, произнося клятву?

– Я сказал… я сказал, что отдаю вам всего себя, до последней капли крови.

Старший из мудрейших медленно улыбнулся, и улыбка его походила на оскал тигра перед броском.

– Подходит.

Промелькнула мысль, что все пропало, но додумать до конца ее Акей не успел. Упал, больно ударившись затылком, и тело его затряслось, словно от падучей болезни. Глаза закатились, являя миру белки, а кости ломались, дробились и рушились. Из уголка рта потекла кровь. Так дух Акея, сильный, смелый дух, пытался защититься от вторжения.

Шестеро мудрейших вышли в зал, а старший из них встал с трона. Мгновение они безразличными взглядами смотрели на Акея, а затем протянули руки к его телу. Срослись изломанные кости, восстановились сосуды и органы. На плиточный холодный пол упал гражданин Ликасии, а поднялась оболочка, с поселившимися в ней мудрейшими.