– Все смотрели футбол, – заметил Сервас. – Даже мы.

– Не все: старик из дома напротив видел Юго.

– Но он не заметил, как парень пришел. Никто не заметил. Если он – убийца, зачем остался в доме?

– Ты не хуже нас знаешь статистику, – ответила Самира. – В пятнадцати процентах случаев преступник сам сдается представителям закона, пять процентов предупреждают третье лицо, которое оповещает полицию, а тридцать восемь – благоразумно ждут на месте преступления приезда служителей правопорядка, осознавая, что их вызвал свидетель. Именно так поступил и этот парень. На деле около двух третей всех преступлений раскрываются в первые часы после совершения – благодаря самим преступникам.

Да, цифры Сервас знал.

– Все так, но они потом не заявляют, что не виновны.

– Он был под наркотой, а когда начал отходить, осознал, что натворил и что ему грозит, – сказал Эсперандье. – Теперь он просто пытается спасти свою шкуру.

– Единственное, что остается выяснить, – продолжила Самира, – было ли убийство преднамеренным.

Они смотрели на Мартена, ожидая его реакции.

– Признайте, что преступление выглядит как инсценировка – из ряда вон выходящая инсценировка, – ответил он. – Веревки, лампа, куклы… Не рядовое преступление… Не стоит торопиться с выводами.

– У мальчишки был «приход», – высказалась Чэн, пожимая плечами, – приступ безумия. Не в первый раз наркоман выкидывает дикие штуки… Я его не чувствую… Но все факты против него, так? Черт, патрон, при любых других обстоятельствах вы бы пришли к таким же выводам, что и мы.

– На что это ты намекаешь? – возмутился Сервас.

– Вы сами сказали, что знали его мать. Если не ошибаюсь, именно она позвала вас на помощь.

Сервас внутренне ощетинился. Многие детали настораживали. «Инсценировка, лампа, куклы… И время…» Ему не давал покоя выбранный для преступления момент. Почему мальчик слетел с катушек именно сегодня вечером, когда все смотрели телевизор?

Случайность? Совпадение? После шестнадцати лет в полиции Сервас выбросил это слово из употребления. Юго любил футбол. Мог ли телеболельщик выбрать этот вечер для совершения убийства? Только если хотел избежать всеобщего внимания… А Юго не сбежал и дал себя арестовать.

– Расследование закончилось, не успев начаться, – заключила Самира, хрустнув пальцами.

Майор жестом остановил ее.

– Не совсем так. Вернитесь туда и убедитесь, что эксперты тщательно осмотрели машину Юго, и пусть пройдутся по ней цианоакрилатом.

Он подумал, что было бы хорошо использовать специальную камеру и «прочесать» машину вдоль и поперек: кабину вроде той, что используют кузовщики, приспособленную для испарения цианоакрилата – своего рода суперклея – путем его подогрева. При соприкосновении с жиро- и потовыделениями пары цианоакрилата проявляют окрашенные в белый цвет отпечатки. Увы, в радиусе пяти километров в округе такой камеры не было, а о том, чтобы загрязнять рабочее место честного ремесленника полицейскими экспериментами, не могло быть и речи. Экспертам пришлось довольствоваться портативными распылителями. В любом случае ливень наверняка смыл следы.

– Опросите всех, кто живет около дороги, обойдите все дома на улице, один за другим.

– Беседовать с соседями в два часа ночи?!

– Так вытащите их из постелей. Я хочу получить ответ прежде, чем мы вернемся в Тулузу. Возможно, кто-то что-то видел, слышал, заметил этой ночью или в предыдущие дни, что-то подозрительное, необычное… неважно что, пусть даже не имеющее никакого отношения к случившемуся.

Он перехватил недоуменные взгляды помощников и прикрикнул:

– За работу!

Они ехали среди холмов. Стоял сентябрь, погода была теплая, почти летняя. Кондиционер в машине не работал, и Сервас опустил стекла. Он вставил диск Малера в плеер и почувствовал себя совершенно счастливым. Дело было не только в погоде – рядом сидела его дочь, и он вез ее в то место, которое очень хорошо знал, хоть и не был там много лет.