С моря шел туман, поглощая лучи прожекторов на пирсе. Повсюду на пристани кипела работа: шла погрузка в трюмы зафрахтованного судна. Кричали грузчики, на лапах гигантских кранов, качаясь, плыли огромные контейнеры, полные товаров, подаваемых на борт. Погрузку производила русская команда, надзирали греки. Солдаты и милиционеры кружили, прохаживались с винтовками на плече – вяло патрулировали, больше любопытства проявляя к технике, чем к каким-либо возможным нарушениям порядка. Если бы они захотели, наблюдательный Василий мог бы порассказать им, где следовало проявить бдительность. Сюрпризы таились в контейнерах, зависавших над корпусом судна: грузы паковали в расползавшиеся картонные ящики, все, что можно, торчало и вылезало, грозя вывалиться, все инструкции нарушались.

Молоденький лейтенант, дежуривший у входа на территорию погрузочных работ, изнывал от скуки, на лице его было написано раздражение.

– Что вам надо? Проход воспрещен, если нет пропуска! – Он указал на скрипичный футляр: – Что это?

– Мое орудие труда и средство пропитания. Я из севастопольского симфонического…

– Никто не поставил меня в известность о каких-либо концертах в доках.

– Как ваше имя? – как бы между прочим поинтересовался Талейников.

– Что? – не понял охранник.

Талейников выпрямился – сутулость исчезла, он стоял чуть ли не по стойке «смирно».

– Я спрашиваю, как ваша фамилия, лейтенант?

– Зачем это? – Неприязни у лейтенанта вроде поубавилось. По лицу скользнула растерянность.

– Для объявления благодарности в приказе или для взыскания.

– О чем вы, кто вы?

– Сотрудник госбезопасности из управления города Севастополя. Я на службе. Мы инспектируем порт.

Лейтенант стал вежливее – он был не дурак…

– Боюсь, меня не информировали. Я вынужден просить вас предъявить документы…

– И если бы вы этого не сделали, вы получили бы первое нарекание! – Талейников полез в карман за служебным удостоверением. – А второе может последовать, если вы заикнетесь о моем появлении здесь сегодня. Ваша фамилия?..

Лейтенант доложил по форме и полюбопытствовал:

– А что, ваши люди ожидают здесь неприятностей? – Он взглянул на пластиковую карточку и вернул ее Василию.

– Неприятностей?! – Талейников улыбнулся. Взгляд его был насмешлив, он подмигнул заговорщически: – Единственная неприятность состоит в том, что меня оторвали от приятной трапезы в компании прекрасной дамы. Похоже, начальство севастопольского управления хочет выслужиться. Вы здесь хорошо выполняете свои обязанности, и им это известно, но они не признают это.

Лейтенант улыбнулся с облегчением.

– Благодарю вас. Мы делаем все, что в наших силах на этой неприметной работе.

– Но не говорите ничего о моем пребывании здесь. На этот счет есть большие строгости. Двоих ваших офицеров предупредили на прошлой неделе. – Талейников опять улыбнулся: – Для начальства скрытность, умение держать в тайне ложь – основа безопасности. Таков метод их работы.

Лейтенант усмехнулся:

– Понимаю. У вас там оружие в этом футляре?

– Нет. Честно, нет. Там очень хорошая скрипка. Я жалею, что не умею играть на ней.

Они простились, и Талейников двинулся в глубь причала, в пасть к докерам и патрульным, в царство машин и механизмов. Он искал особого наблюдателя за погрузкой по имени Зеимис, грека по происхождению, но гражданина США.

Каррас Зеимис был агентом ЦРУ, ранее служил в командной должности на военно-морской базе в Салониках, а теперь тайно исполнял обязанности «провожатого», облегчая побег из страны. Василий знал, как выглядит этот человек благодаря множеству фотографий, найденных в его деле. Он шел в тумане, вглядываясь в лица, и не мог идентифицировать нужного человека; пробрался к пакгаузам и вошел. Лампы под высоким потолком давали тусклое освещение, перекрещиваясь, скакали по бортам контейнеров лучи фонариков – люди искали нужные номера. Василий задумался на мгновение о том, какую огромную информацию по технологии вывозят в этих ящиках из России. Но утечка информации происходила не только таким образом. Более серьезные данные добывала техническая и научная разведка.