– Здесь библиотека, – распахнув передо мной дверь, сообщила миссис Эртон. – Сюда давно никто не приходит, но, если желаете, она в вашем распоряжении.

Из комнаты повеяло запахом все той же пыли и старых книг. Последние всегда имеют свой особенный аромат, который трудно спутать с каким-то другим. Следуя за экономкой дальше, я про себя отметила, что на стенах не встретилось ни одного портрета. На них висели натюрморты и пейзажи, обрамленные в массивные резные рамы, реже попадались сюжетные многофигурные сцены. Я любила живопись и оценила высокое мастерство произведений, где каждый мазок был положен к месту и с тонким чувством цвета. Хозяин поместья явно обладал хорошим вкусом, о чем говорили и скульптуры, увиденные мной ранее в саду, и весь интерьер в целом. Невзирая на мрачность и гнетущее впечатление, дом отличался какой-то особенной красотой – пугающей, но вместе с тем завораживающей.

– А что здесь? – спросила я, когда миссис Эртон, не задерживаясь, прошла мимо одной из комнат.

Она остановилась и, обернувшись, бросила на меня взгляд, в котором сквозила толика недоумения:

– Леди Кендол, боюсь, я не совсем понимаю ваш вопрос. Это просто стена.

Охватившее меня недоумение было не менее сильным. Я прошлась взглядом по тяжеловесному кольцу дверной ручки, кованым украшениям в виде растительного орнамента и тонким трещинам на темно-вишневом дереве.

Как – стена?

Однако, предпочтя не заострять на этом внимания, покачала головой:

– Показалось. Я просто задумалась.

Мы двинулись дальше, и лишь усилием воли мне удалось заставить себя не обернуться назад. Раз миссис Эртон, живя в этом доме, не видит дверь, значит, та скрыта пологом магии. Другого объяснения не было, а раз так, то для меня этой двери тоже не должно существовать. Следует быть осторожнее, если я хочу сохранить в секрете свой дар.

Невзирая на некстати проснувшееся любопытство, я решила, что сюда не вернусь. Если о комнате не знает прислуга, это вовсе не подразумевает, что о ней не знает хозяин. Вполне возможно, комната имеет отношение непосредственно к лорду Баррингтону, и в таком случае пытаться туда проникнуть было бы глупостью. Во всяком случае, пока.

Неожиданно на верхнем этаже раздался грохот, будто бы от падения на пол чего-то тяжелого, а следом послышалось сдавленное, на грани слышимости шипение. Странное, пробирающее насквозь, оно вызвало необъяснимую дрожь, пробежавшую по прохладной коже.

– Должно быть, хозяин, – пробормотала миссис Эртон и, уже обращаясь ко мне, извинилась: – Леди, прошу прощения, я вынуждена вас оставить.

Не успела я опомниться, как она почтительно поклонилась и, подобрав юбки, стремительно направилась в сторону лестницы. Оставшись одна, я с долей растерянности осмотрелась по сторонам, после чего опомнилась и отправилась в отведенную мне комнату. К счастью, дорогу запомнила хорошо, и трудностей с поиском обратного пути не возникло. Пока шла, меня не покидало чувство, что изнутри дом должен быть гораздо меньше. Конечно, и снаружи его было сложно назвать маленьким, но все же коридоры казались слишком длинными, а помещения, в какие мы заглядывали до этого, – слишком просторными.

Свернув за угол и находясь на полпути к лестнице, я внезапно услышала отдаленные звуки пианино. Кажется, они же раздавались и во время ужина. Решив, что это играет кто-то из девушек, я сменила маршрут и направилась в ту сторону, откуда доносилась музыка. Не сказать, чтобы меня сильно тянуло вновь оказаться в чьем-то обществе, но отходить ко сну было рано, а просто так сидеть в комнате не хотелось.

Мелодия привела меня в просторный зал, который казался светлым пятом в этом темном царстве. Пол, стены и потолок имели светло-бежевый оттенок, но местами краска посерела и облупилась, создавая сетку кракелюра. В центре стоял белый рояль, покрытый слоем пыли и сухими лепестками роз. Последние покрывали и паркет, мешаясь с уличной пылью, занесенной сюда ветром. В этом зале имелось несколько больших открытых арок, ведущих на задний двор.