Эдриан на пару лакеем принялся разгонять толпившихся зевак. Дело ускорилось, когда к проулку подошли стражники. Их устрашающий вид действовал лучше слов и народ, который наполовину состоял из пьяниц, что только спешили домой, и трудяг, что спешили приступить к обязанностям, рассеялся. Также пришлось оградить место убийства, чтобы потом тщательно его осмотреть на предмет улик, указывающих на преступника.

Стефани сделалась дурно до тошноты. Все казалось долгим беспросветным кошмаром. Широко распахнутые карие глаза Изабель, рыдающий Климент, огорченный Филипп. Все неправда. Покачав головой, она попятилась назад в поисках опоры. Неизвестно откуда брались силы держаться на ногах, которые ужасно тряслись. Ей что-то говорил брат, но она не слышала. Возле тела толпились люди, но разобрать кто они и делают – не получалось. Потом подъехала телега. Наверно, не стоило смотреть, как мертвое тело, облаченное в роскошный наряд, перекладывают на сено.

– Пойдем, – Эдриан крепко обнял её и поманил за собой.

Наблюдая за процессом, Стефани не уловила, когда мужчина подошел к ней.

– Нет, нет… Я должна остаться с ней… Пойти за ней, – голос хрипел и дрожал.

– Это ни к чему. Ты еще успеешь проводить её в последний путь.

За годы службы интендант выработал представление о том, как реагируют юные особы на подобное. Обычно плачут, падают в обморок или устраивают истерики. Иные ведут себя ужасно хладнокровно. Но в случае со Стефани предсказать её поведение он не смог.

– Нет! Я пойду в госпиталь. Я должна знать, от чего она умерла! – упорствовала девушка.

– Вскрытие займет время, – тихо ответил Эдриан. – Пойдем в твои покои, прошу. Тебе нужно успокоиться.

– Нет, мне…

Стефани хотела было отпихнуть мужчину, нагрубить или сделать что-то еще. Но тут он крепко обнял её, зажав руки. Она дернулась один раз, второй, третий, потом стихла и позволила себя увести обратно в гостиницу.

Внутри творился переполох. Прислуга обменивалась мнениями о случившемся. Многие воображали из себя дознавателей и строили версии, кто убийца и почему мадам де Монклар оказалась на улице в столь поздний час.

Эдриану это тоже было интересно. Провожая девушку на свой этаж, он прислушивался к толкам, хоть и понимал, что вряд ли услышит что-либо содержательное. Однако, кое-что все-таки привлекло внимание.

Стоящая возле лестницы горничная бросила двум прачкам:

– Да бросьте. Вы отлично знаете, что по ночам мадам сбегала от своего муженька. Он настоящий тиран. А как он свою сестру не постыдился ударил? Он и мне приложил по затылку за то, что я не так сложила салфетки…

– Бедная, бедная мадам, – всхлипнула розовощекая прачка. – Может к отцу ушла от него.

– Ай к любовнику! – предположила другая.

– Плох любовник, раз заставлял бегать к нему…

Остальной женский треп Эдриан слушать не стал. «Значит Изабель частенько куда-то ходила по ночам…». Одной рукой приобнял девушку за плечи, а второй приподнял край юбки, чтобы она не наступила на подол при подъеме. Поначалу мужчина хотел отнести возлюбленную на руках, но та не далась. «Заупрямилась», – решил он.

На самом деле, Стефани устыдилась проявить слабость. Даже сейчас, находясь в ужасном состоянии, чувствуя какими ватными стали ноги, а тело сделалось тяжелым, как нагруженная повозка с сундуками. Двигаться было до боли сложно и неуклюже, но позволить себе повести как кокетка, а по мнению юной особы они именно так себя и вели, она не могла.

На пятой ступеньке, Стефани сама взяла юбку в руку и продолжила, как завороженная шагать. Перед глазами стояло лицо Изабель. Но не бесчувственная посмертная маска, а живая улыбающаяся подруга.