– Да ладно, неважно, как его зовут, – сказала Ирина, но Турецкий сделал мягкий и величественный жест рукой, после чего продолжал:

– …В багаже гражданина Италии Марчелло Читани, вылетающего в город-герой Милан. Перед этим наш уважаемый пассажир синьор Читани заявил, что у него якобы нет с собой товаров, подлежащих письменному декларированию. В общем, практически ежедневно происходят такие казусы. Но самое интересное не это. Самое интересное – не украденное, а подделанное искусство.

– Опа!

– Да-да. Итак, арт-криминал. В этой среде действуют свои законы, зависящие, между прочим, от экономики нашей страны. Главными методами воров и спекулянтов в конце 1980 – начале 1990-х годов была работа на Запад. Иконы и картины всеми возможными путями переправлялись за рубеж, где продавались по таким ценам, которые местный рынок предложить был не в состоянии. Это понятно. Но сегодня арт-криминалу выгодно уже работать на внутреннего потребителя. Этот «потребитель» за последние годы здорово разбогател, изменились и приоритеты. Если раньше охотились за иконами, то сегодня больше ценится живопись девятнадцатого века, поэтому под прицелом оказались провинциальные музеи, да еще и антиквары, занимающиеся этим искусством. Характерный пример, – продолжал Александр Борисович. – В 2001 году на антикварном рынке всплыла картина Генриха Семирадского «Утром на рынок», исчезнувшая из музея города Таганрога. Преступников тогда не нашли. Но! Александр сделал эффектную паузу и театрально опустошил свой бокал вина.

– Но? – переспросила Ирина Генриховна, принимая его игру.

– Та картина, которую обнаружили сейчас, явно расходится с музейной. Там есть такой мальчик… так вот, на теперешней картине мальчик изображен в сандалиях. А на прежней, музейной, никаких сандалий не было. Мелочь, а приятно! Это особая статья преступления – создание фальшивки. И уровень фальшивок таков, что наши эксперты их определить порой не в состоянии.

– А почему именно русская живопись девятнадцатого века?

– Ну мода, понимаешь, мода! Вот почему модно носить, – Александр поискал глазами и наконец ткнул рукой в платье Ирины, – это, а пышные платья, как в девятнадцатом веке, немодно? Мода! Именно фальшивые работы русских художников девятнадцатого века – последние веяния моды в среде криминала. Теперь жулики предпочитают не воровать, а создавать шедевры. На рынок попадают поддельные картины русских художников этого периода: Кушелева, Азовского. Преступники ввозят из-за рубежа западные картины художников второго плана и «переделывают» их под великих русских мастеров.

– Ловко, черт возьми!

– Хуже того… – Турецкий понизил голос: – Говорят…

– Что?

– Ну это уже, возможно, сплетни.

– Ой, Шурик, расскажи, пожалуйста.

– Говорят, – продолжил Александр драматическим шепотом, – что и в Кремле…

– Что? – шепотом «вскрикнула» Ирина.

– Короче, якобы самому Вадим Вадимычу подарили картину работы известного русского художника девятнадцатого века. Она теперь висит на видном месте в доме нового хозяина.

– Картина? – переспросила супруга.

– Ага. И «сам» с гордостью показывает ее своим гостям, а гости у него, как ты догадываешься, не совсем простые. Президенты и премьер-министры разные. И только на днях стало ясно, что картина эта, выдаваемая за шедевр русского классика, на поверку оказалась…

– Подделкой! – выдохнула Ирина.

– Совершенно верно! Более того, кое-кто еще из видных деятелей нашей страны попал в такой же переплет. Купленные и подаренные картины, по заключению экспертов, – умелые подделки!

– Вот это да! Это уже за гранью доступного!

– Вот именно.