Он бы с удовольствием помог девочке, но влезать в войну кланов, себе дороже. И всё же он предпринял одну попытку. Вызвал следователей в больницу. Как никак к ним поступила пациентка со следами избиения…

– Хватит! Это больница. Хотите ругаться, выходите на улицу и подальше от больницы. Не мешайте людям, и нам делать свою работу. Мы закончим обследование, и я скажу вам результаты.

– Лучше бы она умерла… – плачет Гюльбика. – Лучше бы ты убил её. Ударил бы посильнее и убил. – говорит, смотря в глаза Имаму.

– Гюльбика, прекрати! – цедит сквозь зубы Махмут.

– Да пошли вы! – Махмут замирает в шоке от слов невестки. – Ненавижу вас всех! Весь мужской пол! Все вы твари, которые ни во что не ставите наши жизни. Тебя, дорогой отец, ненавижу больше всех на свете. Проклинаю тебя как мать! Всех мужчин проклинаю! Чтоб в аду вам гореть! Дай Всевышний, чтобы в ваших родах больше никогда не рождалось мужчин! Никогда! А девочки, сами не захотят жить в таких семьях. С такими уродами, как вы!

– Гюльбика!

– Что Гюльбика? Что? Что ты на меня орёшь? Ты собственными руками отдал внучку этим и спал спокойно. А вы, – обращается к Мадине. – Вам очень повезло!

– Повезло? Хоронить дочь?

– Да. Лучше бы на месте вашей дочери, была моя Айлин. Лучше бы её сбила какая-нибудь машина. Уж лучше бы она лежала в земле.

– Да откуда вам знать, каково это – хоронить дочь?

– Я бы с огромным удовольствием и с улыбкой хоронила свою дочь. В этом случае ты хоть знаешь, что твоя дочь на небесах и её жизнь там спокойная. Знаете, что я сейчас переживаю? Что переживала все эти три месяца? Я не знала, поела ли моя дочь. Спит ли она? Ругаются на неё? Бьют её? Больно ли ей? Насколько больно? И даже если больно я не могла позвонить и поддержать её! Я три месяца не слышала голоса дочери, хотя она всё ещё жива! Я три месяца не видела дочь, хоть она и живёт в одном городе со мной. А что ваша дочь? Она спокойно лежит в земле, и никто её не бьёт… Лучше бы моя Айлин умерла… Лучше бы умерла… Молю тебя Всевышний, забери её к себе.

– Они все предстанут перед Всевышним и ответят за свои поступки. – плача говорит Мехрибан и садится с ней рядом. – Мне не понять вашей боли, но в одном вы правы. Лучше пусть девочка умрёт. Такие муки, которые она испытывает в том доме, никому не пожелаешь. Мадина, – поднимает голову к жене брата. Та стоит, прикрыв рот рукой, ведь она никогда не смотрела на ситуацию с другой стороны. Она считала, что Айлин страдает заслуженно… – Самира чувствовала боль короткую. И её никто не бил по несколько раз в день. Не пинал ногами. Не издевались на глазах людей. Ихсан сбил её не намерено. Случайно. На его руках нет крови твоей дочери. А вот твой сын по самый локоть в крови невинной девушки. Именно твой сын стал тварью, а не Ихсан.

– Заткнись! Пошла вон отсюда, дура тупая! – кричит Имам на тётю, но замолкает, получив пощёчину.

– Ещё раз посмеешь повысить голос на тётю… – Скулы на лице Эльхана напряжены, в глазах ярость. – Первое и последнее предупреждение!

– Ты…

– Я не ясно объяснил? – тихо, но при этом зловеще уточняет Эльхан. Имам, сцепив зубы, отворачивается. Он всегда боялся Эльхана. Всегда. – Меня не волнует, что у вас тут происходит. Дед, когда передашь главенство мне?

– Через год. – хмуриться Азиз, не понимая вопроса внука. Ведь он всегда говорил о сроке передачи прав.

– Тогда передашь их Имаму. – безразлично кивает на ожившего Имама.

– Не понял?

– Я не собираюсь год торчать в этом городе просто так. У меня было два варианта: или стать главой семьи, или же уехать за границу и начать там своё дело. Ты же знаешь, что я изучал все эти годы…